Битва за Новороссию

А какой эпос мы находим у современных украинцев? Это главным образом «Думы» о похождениях казаков Байды, Голоты, Кишки и других. Замечу, что одного из популярных фольклорных персонажей звали казак Мамай. Исторически сии сказания достаточно явно привязаны к событиям XVI–XVII столетий, а о легендарном периоде Киевской Руси в малороссийском фольклоре нет никаких упоминаний.

О чем это говорит? Ответ однозначен – достаточно большая часть населения Приднепровья, жившая там в X–XII веках, позже (точное время неясно) мигрировала на северо-восток России.

Соответственно, сейчас в Приднепровье проживает пришлое население, эпос которого помнит самые поздние события, касающиеся XVI–XVII веков.

Обратим внимание, история Киева и приднепровских земель с 1260 г. по середину XVI века – белое пятно. Его не сумели заполнить ни российские историки XVIII – начала ХХ века, включая малоросса Грушевского, ни советские историки. Академия наук УССР издала в 1963 г. в Киеве 1480-страничный (!) двухтомный труд «История Киева». Так там событиям в Киеве с 1245 по 1416 год (171 год) посвящено 6 (шесть!) страниц. Да и эти 6 страниц состоят исключительно из общих фраз.

А в это время Малороссия входила в состав Великого княжества Литовского, а после Люблинской унии – в состав Речи Посполитой.

Как писал Михайло Грушевский, «русский язык господствовал при литовском дворе»[76].

Ему вторят современные украинские историки Юрий Мирошниченко и Сергей Удовик: «Литву и Русь объединял общий язык – русский. <…> Ягайло и Витовт даже в конце жизни, находясь под польским влиянием, корреспондировали по-русски. Местные диалектные особенности носили скорее фонетический характер. Судя по текстам дошедших до нас официальных документов и летописей, вплоть до конца XVI в. региональные отличия литовской Руси не касались даже диалектного уровня. Они незначительны в текстах высокого стиля и церковной литературе и проявлялись только в документах бытового или коммерческого уровня, так называемого “низкого стиля”. Так, в тексты Галицкой и Волынской земель проникли слова чешского, немецкого и польского происхождения, что совершенно очевидно в связи с большей включенностью этих земель в центральноевропейскую торговлю. Например, слова “грошi” и “купа грошей” (много денег) происходят от названия чешской серебряной монеты “грош” (от лат. grossus – большой, толстый), которая чеканилась с 1300 г. и была основной денежной единицей в Центральной Европе. А “копа грошей” означала “60 грошей”. В целом же жители Волыни, Киева, Полоцка, Вильно и Пскова могли свободно общаться, не испытывая никаких затруднений. Об этом наилучшим образом свидетельствует итальянец Александр Гваньини в своих “Хрониках Европейской Сарматии”, изданных в 1578 г.:

“Московиты по языку мало отличаются от руси, а русь, в свою очередь, мало чем отличается по языку от поляков и мазуров. А богемцы и хорваты уже более отчетливо по форме своего языка и отличию некоторых слов, а также акцентами, так разнятся, что порой друг друга тяжело понимают, если, уживаясь мирно, они бы не знали другого языка”»[77].

Тут стоит заметить, что поляки жителей Малороссии, проживавших в ВКЛ, а также в Речи Посполитой, именовали «русью». Понятно, что польскому шляхтичу и в пьяном бреду не могло присниться, что русь разговаривала не на русском языке, а на неведомой «украинской мове».

На беду украинским националистам, 30 апреля 1564 г. в Литву бежал знаменитый русский воевода князь Андрей Михайлович Курбский.

Родословная Андрей Михайловича восходит к смоленским князьям. Их потомок можайский князь Федор Ростиславович Чермный, женившись на ярославской княжне Марии Васильевне, становится ярославским князем. В XV веке Федор Чермный и два его сына – Давид и Константин – были канонизированы православной церковью.

Князья Курбские считались, пожалуй, самыми знаменитыми воеводами XV–XVI веков. Практически ни один поход московской рати не обходился без них.

Король Сигизмунд-Август щедро одарил Курбского землями: в Литве он получил староство Кревское (позднее в составе Виленской губернии), на Волыни – город Ковель, местечки Вижну и Миляновичи с десятками сел. Сперва все эти поместья были пожалованы Курбскому в пожизненное владение, но впоследствии «за добрую, цнотливую [доблестную], верную, мужнюю службу» они были утверждены за Курбским на правах наследственной собственности. В Польше и Литве Андрея Курбского величали князем Ковельским. Сам же Андрей Михайлович называл себя князем Ярославским.

Говоря о жизни Курбского в Литве, я не буду останавливаться на его знаменитой переписке с Иваном Грозным, поскольку она выходит за рамки нашего повествования, а желающих отошлю к моей книге «Дипломатия и войны русских князей. От Рюрика до Ивана Грозного» (М.: «Вече», 2006).