Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

Это был поступок самоубийцы. Тут же за художником с саблей кинулся Назаров, за ним несколько унтер-офицеров и старых солдат. Началась отчаянная рукопашная схватка. Наши работали штыками и прикладами, как заведенные автоматы. Видя это, к храбрецам присоединились и пришедшие в себя остальные солдаты. Рукопашная свалка стала всеобщей. Наконец, бухарцы не выдержали мясорубки и отхлынули. Наши, вырвавшись из ворот наружу, еще некоторое время их преследовали, но затем, боясь окружения, вернулись. Все пространство вокруг Самаркандских ворот было завалено вражескими трупами.

– Это мы сегодня накололи! – удивлялись солдаты. – Аж самим не верится!

Но и у нас было немало убитых и раненых. Нескольких чересчур увлекшихся солдат бухарцы все же окружили и схватили, а затем, обезглавив, бросили.

После неистовой рукопашной приходил в себя и Верещагин. То, что сам он остался цел во время отчаянной вылазки за крепостные ворота, художник считал большой удачей. Впоследствии он вспоминал: «У меня за этот штурм одна пуля сбила шапку с головы, другая перебила ствол ружья, как раз на высоте груди – значит, отделался дешево».

Много неприятностей доставляли тянувшиеся вдоль внешней стороны крепостной стены сакли, в которых разместились бухарские стрелки. В очередной рукопашной у ближайшей сакли Верещагин схватился со здоровенным сартом. Хорошо на помощь вовремя подоспели наши солдаты – сарта прикололи, а художника выручили.

Однако радоваться было рано. В десять утра толпы фанатиков все же ворвались в цитадель сразу с двух сторон – со стороны провиантского склада и в пролом недалеко от Самаркандских ворот. Понимая, что счет пошел на минуты, три десятка легкораненых солдат, схватив ружья, бросились к провиантскому складу. Объединившись там с обозниками, писарями и музыкантами, они вступили в отчаянный рукопашный бой.

Вскоре к раненым и обозникам подоспела посланная Штемпелем команда артиллеристов с ручными гранатами. Гранаты сделали свое дело, и нападавшие были отброшены с огромным уроном. Пролом правее Самаркандских ворот также удалось отстоять.

Час спустя последовала уже бешеная атака Бухарских ворот. Командовавший там Назаров вначале отбивался картечью. Когда же мятежники придвинулись вплотную, ударил в штыки. Во время этой свалки, направляя огонь орудия, был поражен тремя пулями и умер, обняв орудие, храбрый подпоручик Служенко, успевший, уже умирая, прокричать:

– Ура, братцы! Пли!

В этой рукопашной Назаров опрокинул мятежников, после чего преследовал их по улицам, несмотря на огонь с крыш саклей. Пока Назаров отгонял противника от цитадели, подпоручик Черкасов исправил завал.

Более у Бухарских ворот мятежники уже не атаковали, а только беспокоили стрельбой.

* * *

К этому времени утомление офицеров и солдат было полным. Чтобы хоть как-то поддержать силы людей, купец Трубчанинов и приказчик купца Хлудова Самарин (сами дравшиеся в первых рядах) начали раздавать запасы чая, вина и водки. Это немного всех взбодрило.

Попив чаю, подполковник Назаров демонстративно установил возле Бухарских ворот свою походную кровать с красным одеялом, пообещал солдатам не покидать позицию даже во сне. Впрочем, поспать на кровати ему так и не удалось. Рядом с Назаровым все время обороны будет находиться и Василий Верещагин.

Между тем в три часа пополудни Джура-бий, Ката-тюря и Баба-бек, получив известие о разгроме бухарской армии на Зерабулакских высотах, поняли, что их дело проиграно, и начали понемногу отводить часть шахрисабцев из Самарканда. За шахрисабцами к Чапан-Атинским высотам потянулась часть найманов, каракалпаков, китай-кипчаков. После этого перестрелка прекратилась. Наши воспряли духом, надеясь, что на этом все закончилось.

Но два часа спустя вожди мятежа по какой-то причине решили продолжить штурм. Снова густые толпы с решимостью и фанатизмом рванулись в ворота и проломы, снова началось их безжалостное истребление.

Из воспоминаний художника Василия Верещагина: «Сильный шум, но ничего еще нет, шум все увеличивается, слышны уже крики отдельных голосов: очевидно, они направляются к пролому невдалеке от нас; мы перешли туда, притаились у стены, ждем.

– Пойдем на стену, встретим их там, – шепчу я Назарову, наскучив ожиданием.

– Тсс, – отвечает он мне, – пусть войдут.

Этот момент послужил мне для одной из моих картин».

После нескольких таких бешеных атак мусульмане были окончательно отброшены. Капитан Шеметилло даже сделал вылазку из Самаркандских ворот и зажег близлежащие городские сакли. К этому времени один из вождей мятежа Омар-Хаджи начал терять терпение:

– Вот уже второй день мы нападаем на цитадель и стреляем в московитов. А они, как и раньше, отстреливаются и не заметно, чтобы унывали или делались вялыми.

Его соратник Джурабек пытался его успокоить:

– Да, московиты держатся твердо, но у них нет ни воды, ни провианта, и рано или поздно они или умрут от жажды или сдадутся.

После этого Джурабек послал Штемпелю предложение сдаться, обещая всех оставить живыми. Ответа, разумеется, он так и не дождался…