Выступая на совместном совещании двух министров, военного – Сухозанета (дело происходило еще до назначения министром Милютина) и иностранных дел – Горчакова, барон Ливен убеждал их в своей правоте:
– Открытие Кашгара и создание там факторий сулит нам благие и обильные результаты для торговли. Но при этом нельзя забывать и наш план общих действий в Средней Азии. Прежде всего, соединение Сибирской и Оренбургской линий, а также окончательное определение видов на Коканд, Ташкент и Туркестан.
Если военный министр Сухозанет и Ковалевский были не против плана барона Ливена, то Горчаков, как всегда, осторожничал:
– Господа! На бумаге все прекрасно, но как получится в реальности? Вы в Военном министерстве тесно увязываете приобретение экономических выгод от открытия рынков Кашгара с нашим наступлением на Кокандское ханство. При этом вы склонны к немедленному наступлению на Коканд, а это просто недопустимо! Каждая военная акция должна обеспечиваться дипломатическим прикрытием. Мы сегодня предоставить такое прикрытие вам не можем. У нас еще слишком мало сил, чтобы на равных соперничать с Англией. Нужна пауза и пауза значительная.
В результате совещания его участники расстались, так и не придя к единому мнению, недовольные друг другом. Надо сказать, что Горчакову удалось переубедить в свою пользу Сухозанета, и вскоре военный министр занял куда более сдержанную позицию по Средней Азии. Что касается своевольного Ковалевского, то Горчаков начал искать директору Азиатского департамента срочную замену, которую, как мы знаем, вскоре и нашел в лице Игнатьева.
Но на этом дело, разумеется, не кончилось. Уже в январе 1861 года генерал-майор Циммерман представил в Военное министерство записку «О положении дел на кокандской границе», которая наделала немало шума. Циммерман выражал недоумение по поводу отношений с Кокандом, которые характеризовал как «не мир и не война». Циммерман призывал нанести удар по ханству, не опасаясь гнева Англии. Он писал: «Кокандское ханство, а может быть, и Бухара с Хивой признают над собой власть русского государя» (против этого места записки любопытная пометка Сухозанета: «Какая от этого польза?»). Циммерман видел в таких действиях и другую положительную сторону: «Приобретая преобладающее влияние в Средней Азии, мы тем самым приближаемся к пределам английских владений в Индии и в случае войны с Англией можем угрожать ей с этой стороны, самой для нее чувствительной» (запись военного министра в данном случае была краткой и выразительной: «Это химера»).
Несмотря на это, предложение Циммермана об усилении давления на Кокандское ханство с целью проложить дорогу русским товарам в Центральную Азию нашло полное понимание в торговых кругах России.
В этом решительному Циммерману помог не менее решительный Ковалевский. Директор Азиатского департамента не ограничился в данном случае лишь официальными действиями. Стремясь всеми силами к развитию торговли с западными провинциями Китая через Сибирь и Среднюю Азию, Ковалевский постарался заинтересовать выгодами торговли с Кашгаром русских купцов. Чтобы расшевелить купечество, глава Азиатского департамента заказал журналисту Тарасову статью: «Очерк торговли с Западным Китаем» в весьма почитаемом купцами издании «Журнале мануфактур и торговли». Статья имела явно официозный характер, как, впрочем, и сам журнал, печатавшийся в типографии департамента торговли. Тарасов писал, что торговля с Западным Китаем очень выгодна «для торговых деятелей и предпринимателей русского купечества», которые найдут новый «богатый и обширный рынок для сбыта отечественных мануфактурных изделий». В Синьцзяне русские товары перепродаются кокандскими торговцами по повышенным ценам, а через Кашмир усиливается поток английских товаров. Поэтому Тарасов призвал купцов увеличить доставку в Западный Китай русских товаров, чтобы «привлечь на свою сторону выгоды, получаемые англичанами и кокандцами». Надо сказать, что Ковалев и Тарасов были услышаны и купцы обратили внимание на новое перспективное направление торговли.
Теперь торговое лобби России было за решительные действия на Востоке по расширению рынка!
После ухода англо-французских войск из китайской столицы и заключения выгодных для союзников трактатов Китай остался наедине со своей бедой – восстанием тайпинов, которые, быстро захватывая одну провинцию за другой, вскоре были уже у ворот Пекина. В те июньские дни 1861 года на заседании Особого комитета под председательством Александра II в числе прочих были приняты решения и по русско-китайским отношениям. Так, сменившему Игнатьеву в Пекине послу Баллюзеку категорически запрещалось вмешиваться во внутренние дела Китая и вступать в какие-либо сношения с повстанцами, пока в столице Китая существует правительство маньчжурского императора.
Новый генерал-губернатор Восточной Сибири Корсаков (сменивший Н.Н. Муравьева-Амурского) был настроен еще более решительно, чем его предшественник. Свои планы он формулировал так: