Бюджетный отдых

«Кинули» – появилось тогда обобщающее слово. Его стали использовать как низшие, так и самые высокие слои населения. Мне оно режет слух.

Выживали, как могли. Зубами, мозгами, кулаками… Главное – выжили. А были и те, кто не выжил…

Я помню тоненькую учительницу музыки. Она жила в соседнем подъезде и преподавала игру на фортепьяно.

Играть на фортепьяно – была моя мечта. Мне было тогда пять или шесть лет…

В промышленном магазине с вселяющим надежду названием «Весна» было много отделов. Магазинов тогда было мало, поэтому повод зайти в мебельный отдел – а именно там продавались музыкальные инструменты – был всегда, хоть бы и по дороге в булочную.

Я трогала лак, гладила клавиши, а если не видела продавец – нежно нажимала на них, перекатывая пальцы по клавишам, как это делали музыканты на чёрно-белых экранах телевизоров.

В углу отдела стоял коричневый рояль. Пианино стоили от одной тысячи до двух. А рояль стоил пять тысяч. Он казался мне благородным оленем, а фортепиано – которые были вокруг – скакунами-конями. Там был ещё и зелёный с перламутром аккордеон, который стоил четыреста рублей, а ещё стояли на полках баяны, гармошки, гитары и балалайки…

Тоненькая учительница пришла к нам в детский сад для того, чтобы отобрать способных к музыке детей. Я была самая способная из всех способных.

Это был мой триумф: всю дорогу домой я тарахтела о том, какая я счастливая, скакала вприпрыжку, а пальцами играла на воображаемом пианино.

«Никакого пианино! Путь сначала научится на баяне. А то купишь, а потом оно будет стоять!», – это был мой первый крупный «жизненный отлуп». Отчим зарабатывал и тратиться на меня не хотел. Позже тоненькая учительница приходила к нам и уговаривала, чтобы я занималась у неё.

– У неё талант», – говорила она.

Но дело было совсем не в деньгах – отчим не умел брать назад свои слова.

– Только – баян! – твердил он своё.

Я была тоненькая, как тростинка, баян и в ширину, и в высоту был больше меня, да и не хотела я «на баяне».

Мама стала уговаривать меня учиться играть на скрипке. Я отказалась, но твёрдо решила: «Тогда буду играть на нервах!». Этот инструмент я освоила прекрасно. Концерты были бесплатные, но поистине – звёздные. И «звезда» выжила и вытянула на хрупких плечиках всю семью с – главными тогда! – финансовыми проблемами.

А тоненькая учительница музыки – нет. Она выкинулась из окна «сталинской многоэтажки» и разбилась. Насмерть. Она была такой тоненькой от того, что жила на зарплату учительницы. И «мельница перестройки» перемолола её вместе с другими – такими же тонкими и порядочными, «музыкальными» людьми-былинками.

Выживают «толстые» и беспардонные, а «тонких» нужно лелеять…

Концерты «на нервах» требовали изощрённого ума и актёрского мастерства, которое в свою очередь ковалось на мастер-классах жизни.

Мгновенно просчитав ситуацию, взвесив все за и против, мозг быстренько выдернул из памяти мероприятие под названием «Рейд налоговой инспекции на главном окультуренном рынке города». Вместо раскладушек, там уже вовсю торговали из-под навесов. Торгаши стояли плечом к плечу, матеря друг друга за лишние двадцать сантиметров торгового стола, осыпая проклятиями за похожий товар, заискивая перед наглыми контролёрами…

А по вечерам все смотрели «Бандитский Петербург» или «Бумер»…

Но стоило пройти слуху, что на рынке шерстят налоговики-мытари – все сплачивались непробиваемой стеной. Слух распространялся мгновенно. Торгующие сворачивались и удирали.

Тогда налоговики тоже приладились – как и всякая паразитная форма жизни в природе – они налетали незаметно и только в одну секцию. В одной секции было три места: два боковых и среднее. Мытарей не хватало. Город – маленький, и даже если кто и шёл работать в налоговую, то всячески старался избегать выездных проверок. Поэтому налоговики ходили по двое. А проверить нужно было три места.

Вот в один такой день и попали под раздачу продавцы: моя подруга Ольга – коллега, воспитатель детского сада; заслуженный пенсионер и ветеран труда – Валентина Николаевна; учитель иностранного языка средней школы – Алла Викторовна. Все – крайне достойные интеллигентные люди: воровать – как и ноги раздвигать! – неприученные. Оттого и тягали сумки, обеспечивая изголодавшихся до заграничных лосин¹⁹ российских сограждан. Ну и себе хоть в малом не отказывали на заработанные – ради того и работали.

И однажды, морозным февральским днём Ольгу с Валентиной «налоговые» хвать: «Предъявите ваши документы и записи, кто сколько лосин продал за нынешний торговый день? А сколько в сумке? А если пересчитать?».

И ведь – пересчитывали. По пять раз считали. Потому как сплотившиеся перед бесчинством капиталистической службы – доселе невиданной! – торгаши так и норовили помочь коллегам. То один сосед подложит лосины – что вроде как продаж и не было – то другой лишние вынет. Потому они и считали до пяти раз, а всё одно – с записями тетрадными не сходится. Тогда они уставали и ставили отметку до следующего раза. А он мог быть и завтра…