Бюст на родине героя

П е р в ы й м о г и л ь щ и к (лениво). Разрешите, Аркадий Захарович, мы сами с ними разберемся.

Ш и к. Гоните их взашей, мерзавцев!

Оба могильщика с лопатами наперевес направляются к нам.

Далее действие развивается уже не с театральной, а кинематографической быстротой. Я вижу, как первый могильщик замахивается лопатой на Артема, как Артем по-журавлиному отшагивает в сторону и выбрасывает вперед длинную руку — неприятель отлетает и валится на спину. А второй могильщик передо мной. Успеваю отметить, что он выше меня и шире в плечах, хочу уйти в сторону, увернуться, но ноги разъезжаются, я пытаюсь сохранить равновесие, скольжу по снегу и заваливаюсь набок. Надо мной нависает лопата, я прикрываю голову рукой и откатываюсь из-под удара. Стальной штык вонзается рядом со мною в грунт, могильщик выдергивает лопату, а я еще на снегу и встать не успею. Артем скачками спешит мне на помощь, но он тоже не поспевает, а лопата опять занесена надо мной и медленно опускается. Внезапно она резко меняет направление и улетает куда-то в сторону. Я подымаю голову: невесть откуда взявшийся Левушка повис на штыке и отчаянно вырывает черенок из рук могильщика. Борьба длится доли секунды — возникает Артем и резко бьет без замаха, и противник повергнут, беспорядочно отступает к развороченной могиле. А у нас теперь численный перевес плюс перевес в вооружении: Левина монтировка и две трофейные лопаты. И мы так и не задействовали свой резерв, свой засадный полк в лице Олега.

Первым покидает сцену Аркаша. Он что-то кричит, брыжжет слюной и семенит к милицейскому «уазику». Мент-водитель распахивает перед Шиком дверь, сам занимает водительское место — они уезжают. Вяло поматерившись для порядка, скрываются среди надгробий могильщики. Гриша стоит в растерянности — уехать или остаться с нами? Остается.

Впятером мы быстро закидываем могилу глиной, кладем на место венки, поправляем фотографию Степана и возвращаемся в гостиницу — мыться, чиститься, спать.

Последний мой день в Энске — а этот день оказался последним — был до предела насыщен, как сказал бы Артем, оперативно-розыскными действиями.

9.00. Мы еще валяемся, а Олег уже барабанит к нам в дверь.

Звонил совершенно взбешенный Аркашка: — Ты что, отдыхать сюда приехал? Где ты был вчера вечером? (Где-где — в Караганде! У нас сидел. Пили пиво, обсуждали в деталях кладбищенскую эпопею, ржали до колик…) Этот шмак (я, значит) делает что хочет, вызвал к себе свою банду, разъезжает на машине по городу и чувствует себя хозяином. А ты (то есть Олег) ведешь себя, как последний поц. За что мы тебе деньги платим? Мне платит Натан Семенович. Не важно. Немедленно выведи из строя машину. Не спускай с них глаз. Хорошо, Аркадий Захарович…

В самом деле, как поступить с машиной? «Козел» должен быть под рукой, но ни в коем случае не мозолить глаза посторонним, иначе до него доберутся — проколют все четыре колеса или еще что-нибудь придумают. У Олега готовое решение: в двух шагах от гостиницы пустует гараж бывшего Валиного мужа, ключи у нее. Годится. Олег и Левушка уходят.

9.35. Появляется Гриша.

Последний раз мы видели его на кладбище, у могилы Степана. Сейчас вид у него жалкий, на нем, что называется, лица нет — бледный, глаза испуганные, руки дрожат.

Мы с Артемом вчера его уже как следует отчитали, но не можем удержаться, чтобы не добавить: ты что, с ума сошел, с кем связался, да ты знаешь, чем это для тебя может кончиться…

Гриша молчит, потом заплетающимся языком начинает рассказывать. Только что от него ушел опер. В штатском. Просидел больше часа. Чего хотел? Не знаю, не могу понять. И все же. Задавал вопросы об «Остеотрасте», где получаю сырье, зачем приехал в Энск. Спрашивал, был ли знаком со Степаном Крутых и что делал вчера у его могилы, про какого-то Жердяева спрашивал, про скелет со следами насильственной смерти — им известно и это. Оставил повестку в милицию, велел расписаться в получении.

Артем рассматривает повестку, ненадолго задумывается, принимает решение — теперь командует уже он. Решение такое: пока не засадили в КПЗ, а засадить могут за милую душу, без проволочки собраться — полчаса достаточно? — и отваливать в Москву. А Людок? Как хочет.

Я поднимаюсь к Людочке. Перепугана она пуще Гриши — у нее тоже был опер. Расспрашивал только обо мне. Собирайся, уезжаешь с Гришкой в Москву! А что скажет Май? Потом с ним разберешься. Но он подымет скандал. Лучше потом скандал, чем сейчас кутузка, — ты сесть хочешь? Нет, сесть она не хочет. Тогда собирай вещи! Руки ее не слушаются, я сам запихиваю Людочкины манатки в сумку, заглядываю в ящики стола, стенной шкаф и ванную, чтобы ничего не оставить. Спускаемся в мой номер. Гриша уже там с вещами.

10.45. Мы с Артемом смотрим в окно. Гриша запихивает Людочку в «додж», закидывает на заднее сиденье сумки. Отъезжают.

11.00. Артем отправляется в прокуратуру. Я остаюсь один. Пью кофе.

11.15. Я и Левушка.