Бюст на родине героя

Мы вошли в ресторан и двинулись между столиков. Солист, надрывая голос, пел про поручика Голицына, на эстраде крутились световые вертушки, отбрасывая блики на танцующих, и странная группа — двое навьюченных сумками мужчин в верхней одежде и с ними третий, лицо белее мела, — не привлекла внимания посетителей. Или почти не привлекла — потому что с дальнего столика мне помахали руками три немца, с которыми я давным-давно, а прошла-то всего неделя, ехал в автобусе из аэропорта и потом, встречаясь, раскланивался, да усатый наладчик из Ангарска, бывший сосед по номеру, подмигнул мне из пляшущей толпы — довольный жизнью и худосочной девицей, которую склеил и теперь отплясывал с нею под Голицына.

Мы пересекли зал и подошли к выходу на кухню, возле которого, как всегда, кучковались официантки. И Валюша испуганными глазами уставилась на нас, готовая броситься к своему Олегу.

— Через подсобку на улицу, быстро! — приказал я ей.

И она поняла, что сейчас не до расспросов. Мы быстро, насколько позволяли заплетающиеся ноги Олега, прошли по кафельному полу мимо плит с замурованными котлами, мимо груд немытой посуды, потом по длинному заставленному ящиками с пустыми бутылками коридору и вышли через черный ход прямо к гаражу, за которым стоял с потушенными фарами, но подрагивающим мотором наш слегка примятый заслуженный «козел».

Мы вырулили на Ленинский, хвоста за нами вроде бы не было. Однако, вспомнив, что через полкилометра пост ГАИ, и рассудив, что он нам сейчас совсем ни к чему — береженого Бог бережет, — я предложил перед горкомом взять направо. Левушка послушно свернул, и я скосил глаза в сторону клумбы перед комитетско-милицейским крыльцом.

Бронзовый Степан был хорошо освещен. Он бесстрастно смотрел на здание, с которым так тесно была связана его жизнь, его взлет и падение, его, как пишут в некрологах, преждевременная кончина.

Левушка перехватил мой взгляд, усмехнулся и придавил газ, навсегда увозя меня от бюста нашего героя и из славного города Энска — его родины.

* * *

Олег поселился у меня. Очередная дырка в его плече, добавившаяся к афганским отметинам, оказалась неопасной, но крайне неприятной. Рана плохо заживала, он температурил, и мы решили, что лететь в Америку в таком состоянии ему не стоит.

Хотя квартира у меня и тесноватая, мы не мешали друг другу. Олег примирился с моим храпом, а я — с его настойчивым желанием вести хозяйство и наладить мне здоровое питание. С последним смириться было совсем нетрудно: Олег готовил отменно, несмотря на то что орудовать на кухне ему приходилось одной рукой, причем левой.

Продукты привозили Левушка и Славик. И старый мой друг, и мой драгоценный сынок так сошлись с Натановым бодигардом, что я порою испытывал странную ревность. Когда Левушка и Олег затевали многочасовую дискуссию о таинственном электронном инжекторе или о сравнительных достоинствах и недостатках резины «гудир», «данлоп» и «мишлен», я становился третьим лишним, и спорщики в упор не замечали меня. А Славик часами гонял с раненым гостем блицы-пятиминутки, со мною же за доску он садился редко и неохотно, хотя играю я ничуть не хуже Олега.

Частенько заглядывали и Артем со Стасом. Участники энской-шменской кампании вспоминали жаркие схватки на кладбище и при товарно-сырьевом парке нефтехима, а Славик и Стас, разинув рты, слушали бывалых ветеранов. Слушали и завидовали нашей боевой славе. Постепенно батальные сцены обрастали все новыми и новыми подробностями, и я потихоньку стал забывать, что было на самом деле, а чего не было.

Впрочем, в один из вечеров нам, ветеранам энской операции, пришлось потесниться и уступить место героя Стасу: первый канал показал снятый им и Нелли телесюжет о скелетах. Сделать крутой репортаж авторам не дали, а может, просто не получилось, так что вышло нечто довольно постненькое, вроде «Очевидного-невероятного»: короткие интервью с нашим бывшим соотечественником, а ныне крупным американским бизнесменом Шуркой — в Шереметьевском аэропорту, а также с его советским партнером Гришей Писаренко и заслуженным мацератором — на фоне вывески «Остео-траста» в морге на Пироговке; сырье и технологию его переработки благоразумно не показали, вместо этого Стас несколько минут проникновенно говорил в камеру о науке и просвещении, которым без скелетов и костей россыпью никак не обойтись, и о служении мертвых живым. Однако не стоит придираться — получилось довольно забавно, и мы искренне поздравили Стаса с новой творческой удачей.

И все же большую часть времени мы проводили с Олегом вдвоем. В общежитии он оказался на удивление покладистым и милым, даже застенчивым человеком. Всякий раз, когда ему приспичивало позвонить Валюше, он, смущаясь, спрашивал моего позволения, и я в конце концов вынужден был на него наорать: что за дела? звони сколько влезет и не спрашивай, ты у себя дома.