Бюст на родине героя

— Да, возьмем, к примеру, нашего дорогого Натана Семеновича. Человек бесспорно одаренный, он неплохо развернулся, но, знаете, провинциальный гешефтмахер никогда не станет настоящим западным бизнесменом. Эта пошивочная мастерская, которую он использует как ширму, — ни малейшей респектабельности, отличающей нормального делового человека. Плюс сомнительные связи, балансирование на грани закона, выбор партнеров, как бы деликатнее выразиться, по национальному признаку, этакая, знаете ли, местечковость. Вчера у него блестящая сделка в серьезном бизнесе, а сегодня он, извините, покупает скелеты. Для чего они ему, кстати? Нет, он не конкурент для «Констеллейшн» и никогда таковым не станет, но его связи, его непредсказуемость на рынке заставляет нас смотреть в оба. Вы меня понимаете?

Я изобразил циничную усмешку.

— Вы понимаете теперь, почему нам приходится держать довольно дорогую службу информации и безопасности. Кстати, ее как раз и возглавляет Май Игоревич, и его прежний опыт и связи просто незаменимы. Тут вы правы, он использует старые связи, но я убежден, что стыдиться этого не следует.

Я посмотрел на Мая, который в ответ лучезарно улыбнулся мне.

— Вас, дорогой мой, — продолжал Вячеслав Харитонович, — наши люди в Нью-Йорке немедленно засекли. И тут, должен вам чистосердечно признаться, мы совершили непростительную ошибку, мы приняли вас не за того…

Тут я вспомнил, как Натан со своей драгоценной Дорочкой тоже признавались, что приняли меня не за того, и мне стало смешно.

— Вы приняли меня за шлемазла?

— Что вы говорите? За кого? — переспросил Вячеслав Харитонович. — Ах да… Мы решили, что вы просто курьер, оттого все наши дальнейшие действия и были несколько неуклюжи. Я не снимаю ответственности за это с Мая, но я тоже хорош: сам был там, на месте, и мог бы сразу же после первого эпизода догадаться, что вы за гусь. — Теперь он весь светился доброжелательностью и дружелюбием: надо же, как его славно разыграли! — Во втором нью-йоркском эпизоде были задействованы лучшие наши люди, чистейшей воды профессионалы, но мы потерпели полное фиаско. Кому-кому, а присутствующему здесь Андрею не верить я не могу.

Бог ты мой! Вот почему я все глазел на его штиблеты! Вот уж воистину, не глаза, а обувь — зеркало души. Сколько ни переодевайся, а пристрастие к сутенерским ботиночкам непременно выдаст. Я глядел парню в глаза, он отвечал мне спокойным взглядом, уважительным и доброжелательным. Неожиданно для себя я почувствовал, что не испытываю к нему никакой враждебности.

— Ну ты со мной тогда не церемонился, — усмехнулся я.

— Работа, — ответил Андрей. — Вы тоже свое дело делали хоть куда. Одного мы на месте оставили, еще одного до госпиталя не довез…

Ого, подумал я, счет потерям растет. Интересно, кто второй? А кто второй, если их было трое? Выходит, и сам командир пал смертью храбрых. Ничего себе…

— Бойцы вспоминают минувшие дни… — хихикнул Май, прихлебывая ликер.

— И дело вовсе не в потерях живой силы, хотя при операциях за пределами нашей страны и это весьма существенно. — Сейчас Вячеслав Харитонович напоминал усталого полковника с Петровки из умного советского кинофильма. — В своем анализе ситуации мы совершили явный просчет, и из этого печального эпизода я сделал два вывода: во-первых, вы профессионал, а во-вторых, вы не простой курьер. Если уж вас так охраняют…

— У вас служба безопасности, и у нас служба безопасности, — вставил я.

— Вот именно. И мы не учли этого. А потом вы легли на дно, причем весьма искусно. Кстати, дело прошлое, но удовлетворите, Бога ради, мое любопытство — где вы были четверо суток после того эпизода?

Как мне ни хотелось ответить словами Натанова бодигарда Олега — где-где, в Караганде, — я только пожал плечами и загадочно усмехнулся.

— Как хотите, я не настаиваю. Просто любопытно. Ну вот, я категорически потребовал от Мая Игоревича чистой работы, мы скорректировали наши действия и стали отслеживать ваши связи и контакты здесь, в Москве.

— Причем делали это в высшей степени чисто, изящно и профессионально. Сперли скелет, который вам и мне, кстати, тоже нужен, как рыбе зонтик, наследили в квартире и в издательстве, в результате чего я лишился работы. Я не говорю уже о вашем визите к Нелли Викторовне и последовавшей за этим в высшей степени профессиональной акции в тот же вечер. И венец всех ваших доблестей — киднеппинг! Это вы называете чистой работой?

Вячеслав Харитонович рассмеялся.