Бизерта

– И то правда, дорогая. И давай-ка выдвигаться к трапу, чтобы встретить очередной плод нашей с тобой любви.

Ольга Павловна прямо-таки расцвела, с преданностью и любовью глянув на него.

* * *

Сразу же по прибытии всех кораблей эскадры в Бизерту начальник ее штаба контр-адмирал Машуков по поручению командующего, вице-адмирала Кедрова, вступил в переговоры с французским морским префектом с целью снятия карантина и перевода беженцев и воспитанников Морского корпуса на берег. Тот сослался на распоряжения французского командования, которые он не мог отменить, однако пошел ему навстречу в отношении воспитанников Морского корпуса и, не дожидаясь распоряжений из Парижа, предоставил на выбор корпусу один из лагерей и фортов береговой обороны, находящихся вблизи Бизерты.

«Видимо, этот вопрос прорабатывался французами заранее», – понял Машуков. Поблагодарив префекта, он доложил об этом командующему, и тот дал указание вице-адмиралу Герасимову создать соответствующую комиссию для обследования фортов.

Осмотрев их, комиссия во главе с капитаном 1-го ранга Александровым остановила свой выбор на форте Джебель-Кебир, разоруженном в данный момент, для размещения воспитанников корпуса, а на близлежащем лагере Сфаят – для обустройства преподавателей и обслуживающего персонала с семьями, служб и складов.

Гора Кебир находилась в трех километрах от Бизерты по прямой линии, но по извилистой пыльной дороге надо было пройти километров шесть. С вершины горы открывался с двух сторон вид на море, а впереди виднелся город и огромное озеро. На самой горе находился французский военный форт, построенный в конце прошлого века.

Фасад крепости представлял собой ряд больших и малых каменных сводчатых казематов и двух капониров*. В пяти метрах от казематов тянулся высокий вал, образуя вдоль всего форта ров. Четыре больших каземата имели железные нары в два яруса и были рассчитаны на 64 человека каждый. Через орудийную бойницу и амбразуру проникал свет, но после 16 часов в дальней половине помещения уже нельзя было читать.

Перед главным входом в форт находился большой плац, на котором можно было проводить занятия по строевой подготовке и устраивать парады. А в одном из капониров намечалось размещение церкви.

Первым в нем обосновался капитан 1-го ранга Китыцын со своей знаменитой Владивостокской ротой с «Якута». Они пережили агонию Морского корпуса в Петрограде и исход с Дальнего Востока, пересекли в исключительно тяжелых условиях океаны и моря, чтобы добраться до Севастополя перед самым началом эвакуации Черноморского флота из Крыма.

Электричества не было, но вскоре гардемарины установили вывезенную из Севастополя дизель-электрическую станцию и провели электрические провода во все помещения форта.

С помощью французских военных, выделенных комендантом гарнизона, они в короткий срок подготовили форт для младших собратьев, остававшихся на «Алексееве».

Прибывший уже в официальное увольнение Павел рассказал о том, как кадеты переселялись с «Алексеева» в форт Джебель-Кебир.

– На французском буксире мы высадились на берег, чтобы идти в Кебир. Взвод сенегальцев под командованием французского лейтенанта проводил нас до бани в их военном лагере. Больше часа мы провели перед этим под жарким солнцем, но когда командир нашей роты капитан второго ранга Берг хотел пойти с нами под душ, это очень взволновало чернокожего часового: «Командир, для офицеров – отдельно. Не вместе с матросами!» И мы слышали, как он старался объяснить тому, что это не матросы, а кадеты, и что он готов в огонь и воду идти со своей ротой. И как же мы после этого, папа, могли не любить нашего командира?!

Степан Петрович успокаивающе положил руку на плечо сына:

– Я понимаю тебя, Паша…

Тот признательно посмотрел на отца и продолжил:

– Хороший душ, чистое, прошедшее дезинфекцию белье, – и усталости как не бывало! Но, увы, надо было двигаться в обратный путь – вдвое длиннее и мучительнее первого, ибо он все время шел уже в гору до самого Джебель-Кебира.

В первый раз мы садились на паром, чтобы переплыть канал, в первый раз, к удивлению прохожих, шагали строем по улицам Бизерты во главе со своим командиром и, пройдя весь город, вышли на шоссе. Оставалось пройти еще километров пять, но на этот раз уже под проливным дождем, как говорят, столь редким для этих мест. «Гора Джебель-Кебир, – объяснял французский лейтенант, – по высоте равна Эйфелевой башне в Париже». Он шел рядом с капитаном второго ранга Бергом, нашим ротным командиром, в то время как большой черный солдат вел за ним под уздцы его вороного коня под желтым седлом.

Только под конец дня мы, наконец-то, добрались до Сфаята. Мокрые до последней нитки, забрызганные грязью и глиной, мы, тем не менее, старались подтянуться, чтобы достойно войти в лагерь. А наши сердца учащенно бились – ведь мы должны были войти в наш новый дом!

Степан Петрович понимающе кивнул головой.

– А на дороге перед входом в форт нас встречал строй стоявших во фронт старших Владивостокских гардемарин во главе с капитаном первого ранга Китыцыным, их ротным командиром.

* * *