Бизерта

– Конечно, я за, но каким образом это можно осуществить?

Однако дочь тут же рассеяла ее сомнения:

– Ты разве, мама, забыла, что папа у нас чародей? Раз он говорит, что можно, стало быть, это непременно так и будет.

– Ладно, не буду больше томить вас неизвестностью, – рассмеялся Степан Петрович. – Спускаемся к трапу! – приказал он привычным командирским голосом.

Подойдя к трапу, он попросил Ольгу Павловну остаться наверху, а сам с дочерью спустился к ялику, который тут же подвел к трапу расторопный матрос.

– Принимай, Плетнев, барышню!

– Сей минут, вашскобродь! – заулыбался тот и, подхватив Ксению под мышки, опустил ее в ялик.

– Здравствуйте, дядя Федя! – безбоязненно произнесла та.

– Здравствуйте, здравствуйте, Ксюша! – восторженно ответил матрос, усаживая ее на кормовую банку.

– Неужто помнишь Федора, Ксюша? – искренне удивился Степан Петрович.

– А как же, папа! Ведь мы же с мамой плыли… – и, смутившись, поправилась, – шли на твоем миноносце из Севастополя в Константинополь и даже попали в шторм, – назидательным тоном пояснила та. – Да к тому же и жили на нем до переезда на «Константин».

– Тогда конечно… – неопределенно произнес Степан Петрович и обратился к матросу: – Ты знаешь, где стоит на якоре «Алексеев»?

– Так точно, вашскобродь!

– Отлично! Тогда и направишься к нему вместе с Ксенией. – Лицо той осветилось радостью. – Когда же подойдешь к его трапу, передай мою просьбу дежурному офицеру вызвать кадета Чуркина для встречи с его сестрой. Но от трапа никуда не отходи, иначе моего сына могут обвинить в самовольной отлучке с корабля. Понял?

– Так точно, вашскобродь! – ответил тот и заулыбался.

– Чего скалишь зубы, братец?! – возмутился капитан 1-го ранга.

Тот, приняв положение «смирно», доложил:

– Так ведь незадолго перед уходом из Севастополя в Константинополь вы, вашскобродь, приказали господину старшему офицеру посадить меня на гауптвахту* как раз за очередную самоволку!

Теперь улыбнулся уже командир:

– Стреляный воробей, стало быть!

– Так точно, вашскобродь! – уже без напряжения в голосе произнес матрос, почувствовав, что гроза миновала.

– Однако смотри, не гони! Чай, не сушеную картошку везешь! Греби по-малому…

– Есть грести по-малому! – и, не удержавшись, улыбнулся, глянув на притихшую Ксению. – Доставлю вашу дочку до «Алексеева» и обратно в лучшем виде, вашскобродь!

– Добро, отваливай! А ты, Ксюша, передай Павлику большой привет от нас с мамой.

– Будет исполнено, ваше высокоблагородие! – с бегающими чертиками в глазах ответила та и радостно помахала рукой матери, стоявшей на палубе у трапа.

Степан Петрович поднялся на палубу и попросил дежурного офицера, на всякий случай стоявшего несколько поодаль, чтобы рассыльный предупредил его о возвращении ялика, когда тот подойдет на несколько кабельтов* к «Константину», чтобы успеть встретить его. Однако, заметив в глазах мичмана промелькнувшую догадку об истинном значении его просьбы, с досадой подумал: «Вот, шельма, с ходу разобрался, что к чему, – усмехнулся он про себя. – Но это нормально, – тут же успокоил он себя, – ведь тоже как-никак мужчина, да к тому же еще и флотский офицер».

Как только Степан Петрович закрыл дверь в каюту на защелку, Ольга Павловна тут же обвила его шею руками:

– Какой же ты умница у меня, Степа! – горячо прошептала она. – Спасибо тебе за твою придумку, которую ты обещал сделать! Я прямо-таки сгораю от нетерпения, милый ты мой… – призналась она, ища своими подрагивающими губами его губы.

Тот же, сгорая от взаимного желания, подхватил ее на руки и опустил на кровать…

* * *

Степан Петрович расслабленно откинулся на подушку. От долгого воздержания он отдался любовной ласке настолько, что не было сил даже говорить. А Ольга Павловна, прильнув к его боку своим упругим и в то же время податливым телом, нежно перебирала пальцами его спутавшиеся, влажные волосы.

– Спасибо тебе, Степа, за этот подарок! – жарко шептала она. – Как же часто я вспоминала о тебе по ночам… А тут лежу рядом с тобой и никак не могу поверить этому…

Она замолчала, сладостно переживая свое женское счастье, и слезы радости катились по ее щекам.

– Вот только обидно, – смахнув слезу с лица, шепотом пожаловалась она, – что нам приходится идти на разные уловки для интимных встреч. От этого мне, признаться, становится как-то муторно на душе. Как будто мы с тобой не законные муж и жена, а любовники, вынужденные встречаться лишь урывками…

– В этом, Оля, тоже есть своя прелесть, – тихо рассмеялся он.

– Какой же ты у меня, однако, испорченный мужчина, Степа! – так же тихо прошептала она и нежно поцеловала его в щеку.

– Главное – это то, что мы с тобой вместе. А остальное уже имеет сугубо второстепенное значение. Но со временем, поверь мне, все образуется, и тебе уже не придется корить себя за как бы украденную любовь.

И он благодарно поцеловал ее в еще мокрую от слез щеку. Она же сразу встрепенулась:

– Ты уже отдохнул, Степа?

Тот только улыбнулся ее столь прозрачному намеку.