Blackbird (ЛП)

«Не забывай, что надо полагаться на товарищей, которые поддерживают тебя, и ты тоже поддерживай их. Победа будет достигнута только тогда, когда мы будем сражаться вместе. Передай мои наилучшие пожелания своему дедушке и Миле, и вашему командиру.

Твой товарищ

К-н ВМН»

Вряд ли Виктор написал что-то, стоящее усилий цензуры, поэтому надеялся, что большая часть письма не будет зачеркнута, если оно вообще когда-либо дойдет до маленького Юры. Он промокнул чернила на бумаге и сложил ее, сдвинув на край стола, а потом соскользнул со стула на колени. Самое большое тайное отделение стола находилось сзади, встроенное в пространство за ящиками, и потребовались очень точные манипуляции, напоминающие процесс резьбы по дереву, чтобы открыть его. То, что оно содержало, вероятно, было самым ценным во всем доме. Виктор аккуратно вытащил тяжелый черный футляр, положил его на стол и покрутил деления кодового замка до нужной комбинации, чтобы открылась крышка.

Это была не такая уж сложная роторная шифромашина — нечто подобное несомненно можно было обнаружить во многих темных кабинетах в Берлине, но ее хватало, чтобы закодировать простые сообщения для сопровождения кусочков микропленки. Виктор зажал ручку между зубами и осторожно сдвинул кольца и роторы в правильное положение для текущей даты.

Итальянское присутствие увеличивается. Он тщательно вдавливал каждую букву сообщения в машину и записывал полученный зашифрованный текст. Похоже, что войска прибудут по Черному морю летом. Подробный отчет и переписка, каким-то образом раздобытые для него Сарой в этот раз, выявили слишком много заказов для немецких производителей, намного больше, чем это было необходимо для единственного итальянского корпуса, сражающегося в настоящее время в России. Теперь, когда в Африке все закончилось, они обратили свое внимание ближе к дому. Он мог только надеяться, что американцы в конце концов вступят в войну и займутся японцами в Тихом океане, чтобы помешать им ударить по Советскому Союзу с востока.

Он вздохнул, положив лоб на костяшки рук. Попытка разобраться в положении вещей в мире сейчас больше смахивала на то, как если бы вообразить жонглера, играющего двадцатью шариками, при этом малейшее колебание или крошечное дуновение ветра означало бы катастрофу. Вдруг один лейтенант сделает неправильный звонок под огнем, вдруг один корабль попадет в шторм в неподходящее время, вдруг произойдет один несчастный случай на аэродроме в Англии или на заводе в Казахстане, и тогда судьбы миллионов людей будут предрешены.

Или это может произойти из-за ошибки одного одинокого офицера разведки в Берлине.

В коридоре подъезда загрохотал почтовый ящик, заставляя Виктора поднять взгляд. Ту небольшую корреспонденцию на имя Стефана Риттбергера, связанную с его реальными или сфабрикованными доходами, ему доставляли в обычное время, и было странно получить что-то вечерней почтой. Ему потребовалось несколько минут, чтобы надежно запереть и спрятать шифромашину, после чего он подошел к входной двери. На коврике лежал небольшой конверт с берлинским почтовым штемпелем. Он разорвал его.

«Герр Риттбергер,

Мне было бы приятно, если бы Вы поужинали вместе со мной в эту пятницу в 7 вечера по адресу, указанному ниже.

С уважением,

Ю. Кацуки

PS. Не нужно возвращать Верлена, если Вы еще не дочитали его».

Что ж. Либо это была чрезвычайно сложная ловушка, либо Кацуки на самом деле предлагал соблазнить себя за информацию. Виктору часто доводилось видеть почерк этого человека, чтобы быть полностью уверенным, что это точно не подделка, да и, честно говоря, «репрессированный японский бюрократ» был бы очень уж странной нацистской приманкой. Тем не менее, осторожность никогда не бывает лишней. Обратный адрес отсутствовал — Кацуки явно был уверен в своем приглашении. Виктор сложил записку и убрал ее в карман брюк.

***

Наступила пятница. Каждая частица воздуха вокруг Юри казалась заряженной статическим электричеством, шевелящим волосы на затылке. Он не мог сосредоточиться на работе более чем на несколько минут за раз и едва не перепрыгивал через комнату при каждом звонке телефона. Полковник тоже был в таком отвратительном настроении, что ничего не помогало, и третировал Юри длинной лекцией о своем расписании и плохом качестве обеда, переходя на крик. Когда Юри, наконец-то, рано отпросился с работы, сославшись на расстроенный желудок, то ему пришлось забежать к табачнику по дороге домой, чтобы купить еще одну пачку сигарет.

Он чувствовал себя так, словно собирался на самом деле устроить чинный ужин с Риттбергером. Что ему надеть? Нужно ли действительно принести еду, если советский шпион будет голоден? Он проторчал перед маленьким зеркалом над умывальником целых полчаса, укладывая волосы назад при помощи бриллиантина и переделывая раз за разом узел на галстуке.