Blackbird (ЛП)

Виктор вздохнул и отложил книгу, наконец отказываясь от Мигель. В следующий раз в книжном магазине ему придется поискать что-нибудь очень старое — может, какой-нибудь скучный роман о том, как быть еще более скучным фермером в бывшей Пруссии или что-то в этом роде, главное — без разговоров о крови и отечестве. Он встал со стула и, положив руки в карманы, подошел к камину. На его полке стояла маленькая фотография в рамке — единственная вещь, по-настоящему принадлежащая ему и привезенная с собой из СССР. Это была фотография его матери, сидящей в гостиной их родного дома в Ленинграде; на ее губах играла улыбка. Фотография была размытой, но в его памяти сохранились такие яркие и живые воспоминания об этом моменте, что ее качество не имело значения; он по-прежнему чувствовал в их ленинградской комнате запах дерева и дыма, слышал звук ее смеха.

Они все еще могли быть живы, оба — его мать и отец. Виктор не мог сказать наверняка. Все, кого он знал дома, все, с кем вырос, были бойцами, жесткими и сильными, невероятно преданными, начиная со старого Петра, жившего по соседству, который потерял руку, сражаясь с прислужниками царизма, вплоть до крошечного, свирепого Юры, который работал в пекарне своего деда и относился к работе чуть ли не как к военной миссии.

Только благодаря своей матери он вообще мог присутствовать здесь и вести свою собственную войну против немцев далеко за пределами вражеской линии фронта. Более тридцати лет назад Ина Риттбергер оставила жизнь в богатстве и комфорте в Германии, чтобы присоединиться к отцу в борьбе за социализм. Она вырастила его и научила говорить на немецком и русском языках в ожидании будущего, в котором исчезли бы границы между их народами. И она оставила свои дела в Германии завязанными в крепкий узел, чтобы никто другой не смог воспользоваться фамилией Риттбергер и завладеть их финансами. Первое правило шпионажа всегда заключалось в том, что лучшая ложь — это частичная правда. Виктор взял фотографию, позволяя свету отразиться от стекла, скрывая в блике изображение. Люди всегда говорили ему, что он походил на маму — с ее бледными волосами и глазами, полными летнего моря.

— За тебя, мама, — едва слышно произнес он, прикоснулся губами к стеклу и вернул рамку на место, а потом вставил руки в карманы и взглянул на стол.

Ранее на неделе он передавал очередное сообщение, но не встречался с майором Фельцманом лицом к лицу с конца ноября — уже около двух с половиной месяцев. Этот человек жил как призрак, как бродяга, перемещаясь из города в город по всей Восточной Германии. Возможно, в такую мерзкую погоду Виктор смог бы наконец убедить майора позволить ему угостить его горячей едой при следующей встрече.

Он сел за стол, открыл верхний ящик, полный канцелярских принадлежностей и бессмысленной переписки, и скользнул рукой к заднику, а потом прижал пальцы к нужным местам на тонком деревянном шпоне, чтобы открыть второй отсек. Письмо, которое он вытащил, выглядело бы достаточно невинно для того, кто проникнул бы в его дом и, обыскав стол, обнаружил бы в нем различные секретные нычки, но Виктор был уже достаточно хорошо знаком с простым шифром, чтобы не воспринимать смысл, находящийся на поверхности.

«Остаются вопросы в отношении японского пакта о нейтралитете. Подружитесь с Осимой». (5)

Это был старый приказ, но именно он все еще приносил ему беспокойство. Сара очень помогала по любым итальянским вопросам. Помимо незакрывающегося рта Тертака у него были многочисленные источники информации среди венгров. Среди финнов, которых он начал окучивать в прошлом году, все тоже хорошо развивалось. Но на фоне этого, несмотря на то, что японцы всегда проявляли вежливость и хотели угодить, они были необычайно неприступными. Виктор все это время действительно пытался подружиться с Осимой, как только тот вернулся в Берлин.

Возможно, ему нужна была другая тактика. Новый военный атташе, полковник Накамура, был намного моложе и дружелюбнее, и ему, похоже, было приятно привлекать к себе немецкое внимание так же, как Осиме — играть роль болонки для Гитлера. А еще, конечно же, был тот красивый молодой помощник Накамуры… Каждый раз, когда они встречались, Виктор совершенно терял способность концентрироваться на других вещах.

***

Юри повезло, он смог купить подержанный радиоприемник. Новый «Народный приемник» съел бы бóльшую часть его еженедельной зарплаты, и впридачу ни одна из моделей, поступивших в продажу в последнее время, не могла ловить коротковолновые частоты, поэтому владельцы таких аппаратов ограничивались официальными правительственными передачами, которые в силу обстоятельств можно было контролировать. Приемник был настроен на немецкие станции, чтобы ни один из его соседей в здании не подслушал что-то еще, но было что-то успокаивающее в возможности покрутить настройки и немедленно перенестись за пределы Германии.