Блад: глубина неба

В очередной раз захожу в грузовой отсек проверить, как там Грин и её очередная попытка починить «Литу». Скади сидит на полу, устало привалившись спиной к боку своего дирижабля. Ясно: эта попытка тоже не удалась. Воздух густой и душный, влажный, как в бане. Двигаюсь, словно под водой: в этой жаре все звуки приглушённы, жесты замедленны, и немного кружит голову. Хотя последнее, возможно, из-за общего измождения.

Подхожу к Грин, протягиваю ей флягу с водой: наверняка она, увлечённая своей работой, опять забывает пить, а ещё один обморок от обезвоживания нам ни к чему. Она меня не замечает. Касаюсь флягой её плеча.

Грин открывает глаза.

— Виски только усилит жажду, — говорит.

— Это вода. Пей.

Сажусь рядом с ней так, что наши плечи едва не соприкасаются.

— Как успехи? — киваю на «Литу».

— Их нет. Сколько мы уже здесь, как думаешь?

— Дней шесть, не меньше. Куда-то опаздываешь? — закуриваю.

На самом деле мы здесь уже седьмой или восьмой день. Но это неточно. Сбавляю до разумного минимума, чтобы не слишком её расстраивать.

— Я знаю, что ты приставил ко мне одного из солдат, — говорит, — он плохо прячется.

— Он и не должен, — отвечаю и мысленно досадую на бестолкового рядового, который приглядывает за ней на тот случай, если она окажется в опасности.

Если вдруг станет вести себя, словно пьяная, или очутится поблизости от окон.

— Боишься, что я справлюсь с «Литой» и улечу? — она поворачивается ко мне, и мы встречаемся взглядом.

— Не скрою, было бы обидно.

— У нас договор. И я держу своё слово. Даже если дала его врагу.

Ухмыляюсь: «врагу»! Чёрт возьми, Скади Грин! Ведь ты же так не думаешь? Или думаешь? Вглядываюсь в её глаза. Думает. Ещё как думает! Потому что так велел император. Потому что она — хороший солдат, послушная дочь героя империи, и ей нельзя думать иначе. По уставу не положено.

— То есть ты бы не воспользовалась шансом удрать? — давай, соври себе, что ты не бросила бы меня лишь из-за «слова офицера»!

— А ты? — возвращает она мне мой же вопрос.

Склоняюсь к её уху и, вдохнув тонкий и тёплый мускусный аромат её волос, едва не забываю, что собирался ответить.

— Не-раз-ду-мы-ва-я!

— Я тебе не верю, — прищуривается и едва сдерживает улыбку, — вижу, как ты переживаешь за команду. Ты бы их не бросил. Ты не такой, каким хочешь казаться, Винтерсблад.