Благая Весть Курта Хюбнера (СИ)

"Психологическая интерпретация мифа, рассмотренная в духовно-историческом аспекте, является частью того открытия субъективности, которое постепенно выявило целый внутренний мир на пути развития картезианского различения субъекта и объекта".

По-моему, сказано ясно.

Казалось бы..., - ну, откуда в этой вскрываемой психологом банке субъективности картезианского (= неверующего) человека взяться мифу? Ведь "субъект" Картезия это не жрец элевсинских мистерий?!

Да, вы верно догадались: "мифы" здесь - это любая выдумка, брехня, фантазии и образы эмоций, к которым относятся и греческие мифы.

Остается спросить, какую же ценность для индивидуума могут иметь псевдо-объекты?

Ответ дает девочка Алена, с которой я общался вчера. Она показала мне тряпичную куклу, называемую Яниной, и сообщила: Это моя дочка!

С помощью это ненастоящей девочки Алена играет в "дочки-матери". То есть, ценность псевдо-объектов - в игре.

И Хюбнер завершает этот подраздел следующими словами:

"...в конечном счете, миф рассматривался как нечто родственное игре и в меньшей мере как нечто, обязанное своим существованием "серьезности жизни"".

Таким образом, ученая психология, основанная на картезианской объект-субъектной онтологии, неспособна даже вычленить миф из общей массы игровых фантазий. О какой "интерпретации" тут можно вести речь?

Рассматриваемые такой психологией субъективные содержания могут только послужить основой пародирования мифа, когда имярек персонифицирует свои переживания в общении с ближними, представляясь тем или иным героем. В народе это называлось "корчить из себя...".

6. Трансцендентальная интерпретация мифа

Читаем:

"Трансцендентализм дает совершенно иное истолкование мифа: согласно ему, миф, даже неразвитый, содержит в себе формы сознания, которые обладают априорной необходимостью".

"Для Гегеля миф был необходимой ступенью развертывания абсолютного духа и потому явлением в рамках априори необходимого процесса самого себя постигающего мышления".

Согласно Гегелю, прежде, чем дух "распознает "внутреннее содержание природных явлений" в понятии, как свойственно абсолютному духу", он распознает их "в форме "одушевленной силы", которую он "художественным образом индивидуализирует в форме богов, подобных как внутри, так и снаружи человеку".

"В отличие от Гегеля Шеллинг видит основание бытия в абсолютной идентичности или недифференцированности субъекта и объекта.... /.../ Первые дифференциации абсолютной недифференцированности, то есть первые формы ее особенного, называются Шеллингом "идеями". Философия распознает эти идеи в идеальном характере представлений, а искусство - в реальности созерцания".

"Идеи, - пишет он, - будучи реально созерцаемы, суть субстрат и вместе с тем общая и абсолютная материя искусства... Эти "реальные, живые и существующие идеи" являются для Шеллинга "богами". Поэтому "представление идей как реальных" "осуществляется в мифологии". "На деле боги всякой мифологии суть не что иное, как идеи философии, но лишь объективно и реально созерцаемые"".

Беда всего этого "трансцендентализма" в том, что он не выходит за рамки теории познания: то есть, привязан к научной деятельности как основной формы бытия, и к ученому как основному типу человека. Сказанная привязка хорошо видна из следующего пассажа Хюбнера о Кассирере:

"Основание, исходя из которого, Э. Кассирер стремится к пониманию мифа, представлено трансцендентальной философией Канта. Согласно ей всякое познание покоится на пространстве и времени как формах созерцания.... /.../ Таким образом, формы созерцания и категории предшествуют всякому опыту.... /.../ Исходя из этого, Кант и говорит о формах созерцания и категориях как "условиях возможного опыта" и считает их априори необходимыми".

"Кассирер устанавливает, что мифический мир есть "всего лишь мир представлений", но сразу же добавляет: "Однако и мир познания с точки зрения его содержания, его материи не является чем-то иным"".

"Кассирер абсолютно не сомневался в том, что мифические познавательные структуры так относятся к научным, как низший уровень объективности к высшему".

То есть, древние люди, познававшие Природу так же, как мы, ещё не имели того инструментария, который позволил бы им из однородной массы представлений - как априорных форм и результатов познания - вычленить действительно "объективные", а не только "проективные".

Поэтому "с первыми лучами научного видения мира Миф с его миром мечты и волшебства представляется раз и навсегда канувшим в небытие".

Процесс этот Кассирер разъясняет на примере понятия силы:

"Оно должно было "пройти через сферу мифического восприятия действия... чтобы затем найти свое решение в математически-логическом представлении о функции"".

Итак, мы видим здесь то же самое, что и в "психологической интерпретации мифа". Именно, разделение представлений на истинные и мечтательные. Только теперь вторые суть эволюционно ранние формы того же познавательного опыта, структурируемого абсолютным духом: