Благодать (СИ)

Микрофон совершил чудо – десятки поклонников трогали, умиляли, изводили, оскорбляли то романтически-красивыми, то прямолинейно-безыскусными признаниями и предложениями. В самом деле, рассуждали некоторые, чего распитюкивать, когда, по крайней мере, одной из сторон всё ясно. Ну, ты это… может, типа… посидим где, поговорим про всё, а то, прикинь, шняга какая: я-то пацан путёвый, а эти овцы дурры какие-то, не врубаются, что и мне надо, чтоб всё путём было, ну, как у людей, по уму чтоб…

Вот уж никогда не могла подумать, что сможет зарабатывать голосом – как деньги, так и неуёмный восторг слушателей.

В голосе её подкупала искренность. В его интонациях так и слышалось: хочу тебя. Каждый мог почувствовать себя желанным. Да большинство ими и являлось.

Она поплакала немного, и получила несколько гневно красных сообщений на монитор, смысл которых сводился к тому, что пора, мол, перестать халявить и начать, наконец, отрабатывать зарплату. И она начала.

Катя уже несколько раз брызгала водой на обшитые шумопоглощающими панелями стены, но вонь становилась ещё более тошнотворной. И всё из-за Серого, единственного, кому дозволялось курить в студии. Филипп попытался было приструнить разнузданного курильщика, да тот пригрозил – то ли в шутку, то ли на полном серьезе, - провести пару эфиров в компании друзей и пива, и шеф сдался. Не связывай их деловые отношения вне радио – Серый подрабатывал на корпоративах и какие-то проценты отдавал Филиппу, - выгнал бы его взашей. И вот теперь Катя вынуждена страдать и обнаруживать всё новые признаки вырабатывающейся аллергии на застарелую табачную вонь. Вот интересно, подумала она, случись ей набраться наглости и поставить ультиматум: я или Серый с его вонючим «кэмелом» - кому шеф отдаст предпочтение: корпоративов она хоть и не проводит, но озвученные ею ролики – самые дорогие в прейскуранте услуг рекламного отдела.

— Фу, вонища же! — сморщила еврейский носик вошедшая Светик. — Вот, первый и четвёртый каждые полчаса. – И протянула флешку.

— Не поняла, — сказала Катя, ничуть не покривив душой. — А, реклама, — догадалась. — Так это ж Пашка должен…

— О, …сссподиии… — закатила Светик глаза. — Задерживается он, так что пока сама давай. — Она стала раскачиваться с носков на пятки. Специально, что ли, зная, как это угнетает и раздражает?

— Иди, ЗСД. — И демонстративно притянула к себе микрофон на гибком штативе, похожем на шланг от смесителя так, что вид его каждый раз заставлял напрячь память: краны-то позаворачивала? Нехуденькая Света грациозно выскользнула из эфирной – Катя проводила её завистливым взглядом и горестно вздохнула.

Чем больше задумываешься над тем, чем развлечь слушателя, тем хуже, натянутее выходит – они сами темы подкидывают, остается только развивать, подыгрывая. Такая легкая трепотня, ну, как с подружкой по телефону болтать, моя в это время посуду или листая журнальчик. Раковины с посудой в студии не полагалось, журнальчики после Серого вид имели истрепанный и совершенно нечитабельный… Она тут книжку в столе как-то оставила…

Катя выдвинула ящик. Мониторы на столе покачнулись. Она шарила в ящике, перемешивая, словно листву, странички из молодежных и эротических журналов, пересыпанные поломанными карандашами, затертыми игральными картами, пластиковыми крышками от минералки, ластиками и раскрашенными накладными ногтями, подранными компакт-дисками. Девушка шевелила пальцами, будто прачка, после трудового дня окунавшая руки в прохладную воду в странном желании снять усталость таким способом.

Пальцы сами впились в эту газетенку, и впоследствии Катя не единожды размышляла, отчего ей взбрело в голову искать никчемную, в общем-то, книжку в ящике именно в тот день, а не на следующий – к тому времени газету мог вытащить на свет некто менее восприимчивый и более разумный.