Благонравие христиан или о том, как подобает и как не подобает поступать христианам

Итак, раз церковь — небо на земле, как это было доказано, то отсюда следует, что христиане должны стоять в церкви Христовой так же, как ангелы и святые стоят на небесах. Как ангелы и святые на небесах стоят со страхом и трепетом, так и христиане должны держаться в церкви. Как ангелы и святые на небесах, так и христиане в церкви не помышляют ни о чем земном, мирском и житейском. В великом мире пребывают на небесах ангелы и святые, в таком же покое должны находиться души, тела, чувства и ум христиан, стоящих в храме. Любовь, единомыслие и согласие царят между ангелами и святыми на небесах. Такие же благие чувства должны питать друг к другу и христиане в церкви. Ангелы и святые на небесах не разговаривают друг с другом, не смеются, не смотрят по сторонам, но пребывают в великом внимании и благоговении, взирая лишь на присутствующего среди них Бога. Таким же образом и находящиеся в церкви христиане не должны разговаривать друг с другом, не смеяться и не смотреть по сторонам, но лишь перед собой и со вниманием и благоговением слушать божественные слова, представляя, что стоят перед небесным Царем Богом.

Во время божественной литургии христианам подобает стоять с благоговением

Всегда и в любое время, когда бы христиане ни находились в храме, на утрене или на вечерне, им подобает стоять с превеликим страхом и благоговением, не производя никакого бесчиния и смущения, особенно же и прежде всего во время божественной и страшной литургии[150]. Потому что в этот страшный момент таинственно священнодействуется и приносится в жертву Сам Сын Божий, а хлеб и вино, воздействиями всесильной благодати и всесвятого совершительного Духа, претворяются и пресуществляются в само богоипостасное тело и кровь Господа нашего Иисуса Христа. И тогда с великим страхом предстоят все лики ангелов, многоочитые херувимы и шестикрылые серафимы и весь сонм святых праотцов, отцов, пророков, апостолов, мучеников, святителей, преподобных и праведных. А всем христианам повелевается принять образ херувимов и всем ангельским чинам и святым подобным же образом стоять с великим страхом, отвергая умом всякое мирское попечение. Вот почему на службе иногда поют: «Иже херувимы, тайно образующе, и Животворящей Троице Трисвятуто песнь припевающе. Всякое ныне житейское отложим попечение» (Херувимская песнь). А иногда: «Да молчит всяка плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет; Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным2 (Божественная литургия Великой Субботы). В другой раз, когда иерей говорит: «Горе имеим сердца», то есть да будут сердца и помышления наши устремлены к вышнему и небесному миру, а христиане отвечают, что именно так и есть: «Имамы ко Господу» и т. д. (анафора).

Где же вы теперь, христиане? Почему вы, находясь в храме, не представляете себе, что пребываете на небесах, но полагаете, что пришли на базар, зрелище или в гостиницу, и потому все время, пока идет служба, разговариваете друг с другом о мирских и суетных вещах? Где все те, кто в страшный час божественного священнодействия стоите не со страхом, благоговейно и чинно, но вызываете смущение, раздор и беспорядок? Где вы, которые не опускают очи долу и во время молитвы не направляют свой ум и мысли в сердце, но, зевая, водят глазами туда-сюда, вверх и вниз, их ум и помыслы рассеяны и заняты мирскими и житейскими делами? И где те, кто, заметив, что где-нибудь что-то не так, начинаете громко смеяться и смешить других? Где теперь те, кто, находясь в Божьем храме, не питаете ни любви друг к другу, ни согласия, но таите в своем сердце вражду и раздор? Ах, где сейчас найдешь пророка Михея, чтобы оплакать равнодушие нынешних христиан и сказать им: «Не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми» (Мих.7:2). А знаете ли вы, несчастные, что если на службе молитесь без страха Божия, то не только не получите от Него просимое, но вызовете еще больший гнев на себя? Когда человек стоит перед князем или земным царем и беседует с ним с великим страхом, разве позволит он своим телесным и душевным очам блуждать по сторонам, тем самым согрешить и подвергнуть свою жизнь опасности? И не с большим ли страхом и трепетом следует стоять перед Царем царей Богом, держать ум устремленным только к Нему и ни к кому больше? Как говорит Василий Великий, «призывать же ее [помощь Божию] должно не с нерадением, не скитаясь умом туда и сюда. Такой не только не получит просимого, но еще более преогорчит Владыку. Если и тот, кто стоит и ведет речь пред князем, стоит с великим страхом, не дозволяя блуждать как внешнему своему оку, так и внутреннему, душевному, чтобы не подвергнуться опасности, то не тем ли паче со страхом и трепетом надобно стоять пред Богом, весь ум устремляя к Нему единому, а не к чему-либо иному?» (Подвижнические уставы. Гл. 1).