Благословение и проклятие инстинкта творчества

• «Семиклассник Коля Гумилёв (1886–1921) – Николаевская Царскосельская гимназия, 1903 г.. – Е. М.) являл собой довольно заметную фигуру, о нём ходило немало забавных рассказов… Одевался он несколько франтовато… носил фуражку с преувеличенно широкими полями и изящно уменьшенным серебряным значком…» (из Воспоминаний В. Рождественского, российск. изд. 1994 г.);

• Одетый не по сезону легко в чёрную морскую пелерину с львиной застёжкой на груди, в широкополой чёрной шляпе, надвинутой на самые брови (начало 1910-х гг.. – Е. М.), Владимир Маяковский (1893–1930) казался членом сицилийской мафии, игрою случая заброшенным на Петербургскую сторону… Усугублялось сходство 20-летнего Маяковского с участником разбойничьей шайки или с анархистом-бомбометателем (из сборника Б. Лившица «Полутораглазый стрелец. Стихотворения, переводы, воспоминания», сов. изд. 1989 г.). «…Байроновский поэт-корсар, сдвинутая на брови широкополая чёрная шляпа, чёрная рубашка, чёрный галстук и вообще всё чёрное…» (из Воспоминаний Л. Жегина, сборник П. Фокина «Маяковский без глянца», Россия, 2008 г.);

• Об Иване Бунине (1870–1953) в «предзакатную пору» свидетельствовала русский поэт в эмиграции (Франция, конец 1940-х гг.) И. Одоевцева: «Бунин сидит в кресле перед камином, в длинном халате из верблюжьей шерсти, в ночных туфлях и… широкополой синей полотняной шляпе. Я ещё никогда не видела его в таком виде и, боясь выдать своё удивление, отвожу глаза и смотрю в огонь. Халат и туфли – хотя только 8 часов вечера, куда бы ни шло, но эта нелепая шляпа!.. Я знаю, что Анатоль Франс (1844–1924) и Андре Жид (1869–1951) в старости тоже увлекались «головными уборами»… Но шляпа Бунина всё же бьёт все рекорды нелепости. Она похожа на птицу, распустившую крылья, на птицу, присевшую на его голову перед дальнейшим полётом. На синюю птицу…» (из книги «На берегах Сены», сов. изд. 1989 г.);

• «У Михаила Булгакова (1891–1940) были легкие, рассыпающиеся светлые волосы, они мешали ему, и работать он обыкновенно любил, натянув на голову колпак. Сколько раз этот головной убор мастера описан в литературе. Иронически, неприязненно – у Ю. Слезкина: герой Слезкина, подчеркнуто похожий на молодого Булгакова, работает, непременно натянув на голову «старый женин чулок» («Столовая гора»)… А внешние черты сходства Булгакова с Мастером (роман «Мастер и Маргарита», СССР, 1929–1940 гг.. – Е. М.) обманчивы, соблазнительны, сложны, их часто видят там, где их нет, и не замечают там, где они очевидны. Одна из таких «неузнанных» подробностей облика Мастера – его шапочка с буквой «М»… Странно, что этой буквы, кажется, не было на рабочем головном уборе писателя. Или все-таки была? Ведь это инициал Булгакова: М., Михаил… Эта «шапочка» становится очень важной деталью в образном замысле Михаила Булгакова. Затравленный, раздавленный Мастер («Да, – скажет после некоторого молчания Воланд, – его хорошо отделали») яростно и отчаянно «уходит» в свою болезнь (есть такой медицинский термин – «уйти в болезнь»), отбрасывая, оставляя все – творчество и любовь – «по ту сторону» бытия. Теряет все свои связи с людьми. Отбрасывает даже имя. От всей прожитой им жизни остается не роман его – он уничтожил свой роман, не фотография, не имя женщины (она хранит его фотографию, но у него ее карточки нет, и имени ее он не называет). Остается только эта черная шапочка с вышитой буквой «М» – единственный вещный знак прожитой им жизни, единственный свидетель тех вершин бытия – творчества и любви, – которые были ему открыты, шапочка, шитая ее руками, шапочка, в которой он писал свой роман…» (из книги Л. Яновской «Творческий путь Михаила Булгакова», СССР, 1983 г.);

5. Забота о красоте одежды, или 187 костюмов в стиле эпохи Ренессанса

«Забота о красоте одежды – большая глупость; и вместе с тем не меньшая глупость не уметь хорошо одеваться – так, как приличествует твоему званию и образу жизни. И это не только не унижает человеческого достоинства, а, наоборот, скорее утверждает его: быть одетым не хуже тех, кто тебя окружает; в данном случае различие между человеком здравомыслящим и хлыщом заключается в том, что хлыщ кичится своим платьем, а человек здравомыслящий потихоньку посмеивается над своей одеждой и вместе с тем знает, что не должен ею пренебрегать» (лорд Честерфилд «Письма к сыну», Великобритания, изд. 1774 г.).