Благословенный

— Положение нашей нации ужасно. Правительство Уильяма Питта изо всех сил старается натравливать друг на друга всё слои населения Ирландии, чтобы католики, англиканцы и пресвитериане постоянно враждовали между собой. Цель их заключена в том, чтобы численно слабейшие, (то есть протестанты), вечно нуждались для охраны своей жизни, своих прав и привилегий в вооружённых силах, находящихся в распоряжении английского правительства. Английское министерство всегда, а особенно в настоящее время, сознаёт, что ничего нельзя себе представить для английского владычества опаснее, нежели союз и дружба между всеми ирландскими гражданами без различия вероисповеданий. И от этого они сеют вражду, придавая ей вероисповедную окраску. Началось всё с малого: по одному из многочисленных законов, делающих католиков париями общества, никто из лиц этой религии не имеет права обладать оружием. Пресвитериане в пылу вражды, пользуясь подобным законом, повадились, обыкновенно на рассвете, производить облавы и обыски в квартирах католиков, ища и отбирая оружие. С наглостью насильников, чувствовавших за собой открытую поддержку лендлордов и молчаливую — английского правительства, эти мерзавцы вламываются в предрассветный час в лачуги фермеров-католиков, обыскивают все углы, творят всевозможные издевательства над жертвами, оскорбляют женщин, и в случае неудачного обыска уходят, а найдя оружие, тащат хозяина к властям или просто избивают его до потери сознания. Их называют «предрассветными парнями» — по времени, когда они являются на свои обыски. Конечно, жалобы на них властям оказались совершенно бесполезны.

«Надо же, как интересно, — подумалось мне, — ведь эти социальные технологии используются до сих пор. Башибузуки в Турции, „эскадроны смерти“ в Латинской Америке, отряды убийц в Конго, на Филиппинах, в Тайланде… Ничто не ново под луной!»

— Католики, — продолжал меж тем Тон, — обороняясь, стали объединяться в союз «защитников» (дефендеров) с целью на насилия отвечать организованным отпором. Глядя на всё это, я понимал, что политические учреждения Англии не окажут нам помощи. Парламентскую оппозицию я вскоре начал презирать гораздо искреннее, нежели обыкновенных проституток, ибо последние не столь лицемерны; начала складываться моя ненависть к Англии, которая настолько глубоко укоренилась в моей натуре, что стала настоящим инстинктом.

Я понял, что победить можно лишь одним путём: успокоив ирландскую междоусобицу. Все население Ирландии, без различия расы и религии, должно было смотреть на свой остров как на неотъемлемое общее достояние. Не должно быть католиков и протестантов — должны быть одни лишь ирландцы! Ведь получилось же это у американских колонистов: там тоже были свои религиозные раздоры, тоже далеко не сразу объединились все слои населения, а вооруженный протест сначала казался дерзостью и сумасшествием!

— Насколько я знаю, — прервал я страстную речь Тона, — в Америке раздоры среди колонистов не разжигались со стороны английского правительства, а в Ирландии, получается, Англия уже много лет проводит целенаправленную политику вражды католиков и протестантов. В этих условиях очень трудно добиться объединения общества!

Тон медленно кивнул.

— Вы правы, Ваше Величество. Именно поэтому пришёл я к мысли создать тайную политическую организацию, — ход событий с неизбежностью привёл меня к этому решению. В октябре 1791 г. в Белфасте уже произошло первое заседание общества «Объединенных ирландцев»; затем я открыл отделение в Дублине, встретив тут людей, которые, также как и я, мечтали об объединении людей всех вероисповеданий, существующих на ирландском острове, против английского правительства и против пресмыкающегося перед ним дублинского парламента. Среди них оказались братья Генри и Джон Чирсы, сыновья одного банкира из Корка. Они много путешествовали по Франции и видели там самое светлое время революции, период грандиозных мечтаний о космополитическом братстве, о полнейшем возрождении общества, о всеобщей освободительной войне «народов против деспотов». Они и помогли мне наладить связи с французами…

— Понимаю. Вы ищете союзников там, где только возможно. Наверное, я на вашем месте повёл бы себя так же!