Блаженны алчущие (СИ)

— Как я припоминаю, в прошлый раз вы были сильно пьяны — даже сидели на полу, — ответила она как можно суше. — Разумеется, я не стала обращать внимание на пьяную болтовню, и даже сказать не могу, что вы там такое говорили.

— Я знал, что вы — идеальная женщина, любезная леди Валенна, — в его голосе звенела насмешка. — Забываете все то, что удобно забыть, а если запоминаете, то так, как удобно вам. Никогда бы не подумал, что вы росли в провинции. Ручаюсь, вы забыли даже то, как поцеловали меня на крыше башни…

— Я? Я вас поцеловала?! — Ренэ даже перестала выполнять фигуру, которую отрабатывала, в возмущении обернувшись к своему учителю.

— Ну да. Как раз начался фейерверк, и…

— Это вы меня поцеловали, лорд Картмор, — Что-то нашло на нее — как будто она забыла произнести утреннюю молитву, и в нее, как пугала матушка, вселился чертик. А может виною тому были танцы — занятие, как поучал их старый пастырь, отнюдь не богоугодное. Так или иначе, а Ренэ поднялась на цыпочки, будто выполняя фигуру танца, и, подтянувшись о плечи Бэзила, прижалась губами к его губам. — Вот теперь я вас поцеловала. А в тот раз — вы меня.

Бэзил уставился на нее с растерянным видом, который можно было бы даже назвать глупым, не будь почти-принц при этом настолько красив. — Значит ли это, — забормотал он, хлопая ресницами длиною в мечту, — что вы не начнете драться, если я сейчас попробую…

Боги, какой же он все-таки трус! Поцелуй зажег что-то у нее внутри, выпалив опасения и благоразумие дотла. Вот только какого черта она рождена такой малюткой? Ноги уже ныли от напряжения.

Ренэ решила проблему, ухватив Бэзила за рубашку на груди и потянув вниз. Он повиновался вполне охотно, и вот она уже могла впиться в его рот, и целовать, целовать, пока огненная лава разливалась по жилам… Пока Бэзил не вырвался от нее.

— Это очень приятно, моя леди, но, право, надо же мне и вздохнуть, — объяснил он, задыхаясь.

Тихий стук в дверь прозвучал для Ренэ как гром. Она шарахнулась в сторону и уставилась в потолок, как будто в росписи плафона углядела какой-то тайный знак. С удовольствием отметив про себя, что Бэзил по-прежнему удерживает ее за руку.

В зал заглянул слуга в чрезвычайно нарядной ливрее — должно быть, главный лакей. Его упитанная округлая физиономия светилась довольством. — Мой лорд, позвольте доложить вам о радостном известии: вернулась наша госпожа!

— И ты говоришь мне об этом, потому что?.. — сухо осведомился Бэзил. Его пальцы разжались, вяло соскользнув с запястья Ренэ.

— Мы совсем не ожидали нашу леди сегодня, ваша милость, ни вашего отца, ни вашего брата нет во дворце, и я, я подумал, что должен…

— Ладно. Я схожу поприветствую мою драгоценнейшую мачеху — не хочу, чтобы говорили, будто я плохой пасынок.

Повинуясь небрежному жесту Бэзила, слуга исчез с поклоном, а почти-принц снова предложил Ренэ руку. — Что ж, пойдемте. Вы, наверное, захотите взглянуть на первую красавицу княжества.

Не очень-то любезно с его стороны — называть ее так при мне, подумала Ренэ. Но тон Бэзила был таков, что его комментарий не мог ее слишком огорчить. К тому же, речь шла всего лишь о мачехе!

Пока они проходили по коридорам дворца в направлении лестницы Принцесс, Ренэ улучила момент, чтобы шепнуть Бэзилу, потупясь: — Надеюсь, вы не думаете обо мне дурно… — Ренэ показалось, что, после того, как она повела себя в зале, полагается сказать что-то в этом духе.

— Если бы я думал о вас дурно, то не целовал бы, — отрезал Бэзил. — Я — не мой брат, чтобы целоваться с кем попало. Конечно, если вам снова вздумается драться, я могу переменить мнение.

Они вышли к лестничной балюстраде. Внизу суетились вокруг приехавших слуги, но взгляд Ренэ приковала одна фигура. В холле стояла женщина красоты столь совершенной, что не имело смысла искать в ней недостатки, не тянуло даже завидовать, лишь любоваться.

Бледностью и правильностью черт ее лицо напоминало мраморную статую, покатые округлые плечи, с которых сняли подбитую мехом накидку, взял бы за образец скульптор, желающий изобразить богиню любви. Высокая, статная, с роскошными формами, дама воплощала в себе современный идеал красоты куда лучше, чем вертлявая смуглянка Дениза или, как ни печально это признавать, сама Ренэ, которой недоставало роста и величественности.

Ренэ тем охотнее уступала ей первенство, что дама была старше ее.

Белая кожа, светлые до белизны волосы… Холодные, зимние краски. Ренэ не различала цвет глаз, но могла бы ручаться, что они или бледно-серые, или светло-голубые.

В тени красавицы — в прямом и переносном смысле — она заметила еще одну фигурку. Тут смотреть было не на что — некрасивая низкорослая девица с одутловатым лицом, которая словно спала стоя, недвижная среди суеты.

— Знакомьтесь, — голос Бэзила сочился сарказмом. — Вторая супруга моего отца, леди Анейра. Вернулась из паломничества по святым местам, такого долгого, что кто-то мог бы вообразить, что у этой дамы есть грехи, которые надо замаливать, не будь всем известна ее безупречная репутация.