Бледное пламя

Две начальные строки стихотворения Гете замечательно точно и ладно, да еще с добавлением неожиданной рифмы (также по-французски: vent – enfant), передаются на моем родном языке:

Ret wуren ok spуz on nбtt ut vйtt?

Йto est vуtchez ut mнd ik dйtt.

Другой сказочный государь, последний король Земблы, все повторял про себя эти неотвязные строки – и по-земблянски и по-немецки, – аккомпанируя ими гудящим в ушах барабанам усталости и тревоги, пока он взбирался по зарослям орляка в угрюмые горы, которые должен был перейти, чтобы достигнуть свободы.

Строки 671-672:  Морской конек неистовый

Смотри у Браунинга – “Моя последняя герцогиня”.

Смотри и кляни модный прием – озаглавливать сборник статей или томик стихов, или большую поэму – фразой, подобранной в более или менее знаменитом поэтическом творении прошлого. Такие заглавия обладают особенным шиком, приличным, быть может, названиям марочных вин или прозвищам сдобных куртизанок, но они лишь унижают талант, который подменяет творческую фантазию нехитрыми иносказаниями грамотея и перекладывает ответственность за избыток витиеватости на крепкие плечи бюстов. Этак каждый пролистает “Сон в летнюю ночь” или “Ромео и Джулию”, или еще Сонеты и подберет себе заглавье по вкусу.

Строки 677-678:  французам ... прелагала

Из тех переводов два появились в августовском номере “Nouvelle Revue Canadienne”, который достиг книжных лавок университетского городка в последнюю неделю июля, то есть в пору печали и душевного смятения. Тактичность не позволила мне в то время показать Сибил кое-какие критические замечания, занесенные мною в карманный дневничок.

В ее переводе известного “Благочестивого сонета X”, созданного Донном в период вдовства:

Death be not proud, though same have called thee

Mighty and dreadful, for, thou art not so

(Смерть, не кичись, когда тебя зовут

Тиранкой лютой, ты не такова)

с неудовольствием находишь во второй строке лишнее восклицание, вставленное сюда лишь для закругления цедуры:

Ne soit pas fiиre, Mort! Quoique certains te disent

Et puissante et terrible, ah, Mort, tu ne l'es pas

и хоть внутренняя рифма “so – overthrow” (строки 2-3) находит удачное воплощение в “pas – bas”, рифма обрамляющая (строки 1-4): “disent – prise” – вызывает возражения как невозможная во французском сонете 1617, примерно, года из-за несоблюдения правила зрительного подобия.

Я не располагаю здесь местом для перечисления массы иных промахов и огрехов этой канадской версии вышедшего из-под пера декана собора св. Павла обличения Смерти, каковая есть рабыня не только “судьбы” и “случайности”, – но также и нас (“царей и исстрадавшихся людей”).

Другое стихотворение, “The Nimph on the Death of her Fawn” Эндрю Марвелла, представляется мне с технической точки зрения еще более неподатливым для втискивания во французские стихи. Если в случае Донна мисс Ирондель имела право подобрать под пару английскому пентаметру французский александрийский размер, то здесь я сомневаюсь, чтобы ей действительно следовало предпочесть l'impair и разворачивать в девять слогов то, что Марвелл смог уместить в восьми. Касательно строк

And, quite regardless of my smart,

Left me his fawn but took his heart

(Ко мне утратив интерес,

Оленя подарив, исчез.)

приобретших вид

Et se moquant bien de ma douleur

Ne laissa son faon, mais pris son coeur

приходится пожалеть, что переводчица не сумела уложить длинные ноги ее французского оленя даже в более вместительное просодическое лоно и передать “quite regardless of” посредством “sans le moindre йgard pour” или чего-нибудь подобного. Далее, куплет

Thy love was far more better than

The love of false and cruel man

(............................................твоя

Любовь была честней мирской

Предательской любви людской)

хоть и переведен буквально:

Que ton amour йtait fort meilleur

Qu'amour d'homme cruel et trompeur

идиоматически не так уже чист, как кажется с первого взгляда. И наконец, чудесная концовка:

Had it lived long it would have been

Lilies without, roses within

(Живи он дольше, видит Бог,

Он сделаться снаружи мог

Лилеей, розой ­ изнутри...)

содержит во французской версии нашей дамы не только синтаксический ляпсус, но и недопустимую беглость – нередкий грех переводчиков, проскакивающих под знак обязательной остановки:

Il aurait йtй, s'il eut longtemps

Vйcu, lys dehors, roses dedans

Как великолепно отображаются и рифмуются две этих строки на нашем волшебном земблянском (на “языке зеркал”, как назвал его великий Конмаль)!

Id wodo bin, war id lev lan

Indran iz lil ut roz nitran.

Строка 680: Лолита

Большие ураганы получают в Америке женские имена. Привязанность к женскому роду внушается не только половой принадлежностью фурий и ведьм, но и общей склонностью к нему всякого рода профессионалов. По этой причине каждый автомобиль – “она” для любящего обладателя, пламя (даже “бледное”!) – “она” для пожарника, а кран – “она” для водопроводчика. Почему наш поэт избрал для своего урагана 1958 года редко используемое испанское имя (иногда даваемое попугаям) вместо Лоис или Линды, – не ясно.