Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

— Я теперь калека. У меня сломана спина. В детстве я перенес полиомиелит, у меня все кости погнуты. Я могу ходить и обслуживать себя, да. Я покрепче многих, потому что я чероки. Но у меня больше ни на что нет сил. Я начал работать в четыре года, на хлопковом поле, и родители избивали меня. Правительство должно дать мне инвалидность.

Полиомиелит? Еще одна ложь. Отец продолжал нести какую-то бессмыслицу. Он упал специально — теперь я был в этом уверен. Мне стало тошно. Решив, что с ним, похоже, все в порядке, я извинился и ушел.

30 марта на президента Рейгана было совершено покушение. Мы все сидели перед телевизором, боясь, что он может умереть. Город притих. Когда я собирался домой после крайне напряженных десяти часов работы, Энн сказала:

— Твой отец звонит. Ему надо срочно с тобой поговорить.

— Будь проклят Рейган! — заорал он в телефон. — Надеюсь, этот недоделанный актеришка сдохнет, и вас всех поувольняют! Рейган получил по заслугам. Вас всех, чертовых республиканцев, надо перестрелять!

— Ты мерзкий ублюдок. Оставь меня в покое!

Я бросил трубку.

Неделю спустя Мона опять позвонила.

— Твой отец официально вышел на пенсию. Правительство пыталось заставить его вернуться на работу, потому что он может ходить, но они не понимают, что он перенес. По крайней мере, теперь ему не придется сталкиваться с тобой.

Но я знал, что отец со мной не закончил.

Глава 52

В следующую среду я вернулся в офис лишь к вечеру, после того как несколько часов выслушивал жалобы конгрессменов. Один из них накричал на меня за то, что я не договорился о приеме его сына в кредитную комиссию по сельскому хозяйству, и потребовал, чтобы Блок до утра разобрался с этим вопросом. Мне нравилась моя работа, хотя порой и складывалось впечатление, что наши усилия никто не ценит.

Судя по нахмуренным бровям Энн, что-то произошло. Плечи мои закостенели. Я слишком вымотался, чтобы конфликтовать сейчас с отцом.

— Энн, все в порядке?

— Твоя сестра Салли ждет на линии уже больше двадцати минут. Она так плакала, я едва разобрала, что она говорит — вроде как только ты можешь ее спасти.

Что отец опять натворил?

— Хорошо, Энн, я разберусь. Ты можешь идти. Спасибо тебе за все.

Я постарался притвориться спокойным, чтобы не тревожить Энн, но лоб у меня взмок от пота.

Все мои коллеги уже разошлись, и в большом зале было до странности пусто и тихо. Сев за свой стол, я посмотрел на мигающую желтую лампочку на телефоне. Дрожащей рукой я нажал на нее и поднял трубку.

— Привет, Салли, что случилось?

— Дэвид, слава богу! — воскликнула она. — Помоги мне!

— Хорошо, хорошо. Постарайся успокоиться.

Она судорожно хватала ртом воздух.

— Отец только что позвонил… Он сказал, что я должна отвезти их с Моной на заболоченную часть ее земельного участка утром в субботу. Он хочет ей сказать, что там надо вырубить кусты и я буду им помогать, как обычно. Когда Мона повернется к нему спиной, он ударит ее лопатой по голове и разрубит, как он выразился, «на мелкие кусочки». Дэвид, я поверить не могу, что это правда происходит!

Голос у нее сорвался.

— Он хочет, чтобы я помогла ему ее закопать, а потом собирается спрятаться на заднем сиденье моей машины. Я отвезу его к себе в трейлер… как будто мы провели вместе весь день… и он даже не виделся с Моной.

В истерике она всхлипывала после каждого слова.

— Если я откажусь… он меня тоже убьет!

Меня охватил безудержный гнев. Отец мог вытворять со мной что угодно, но как ему пришло в голову принуждать мою младшую сестру стать сообщницей в убийстве нашей мачехи?!

— У нас есть два дня, — заговорил я, пытаясь придать голосу уверенности. — Ты не знаешь, где он сейчас — в Хаттерасе или в Бетесде?

— Нет. Они с Моной постоянно ездят туда-сюда. Я не поняла, откуда он звонил. Может, он уже в Хаттерасе. Он велел мне заехать за ними в семь утра, они будут дома у Моны.

— Немедленно уезжай к подруге и не возвращайся домой, пока я не разрешу.

— Я могу пожить у Элли, учительницы из моей школы. У нее трейлер в паре миль от моего.

Салли продиктовала мне телефонный номер.

— Отец знает, кто такая Элли или где она живет?

— Нет, она новенькая. Мы познакомились только в этом году.

— Отлично. Я свяжусь с тобой завтра, когда решу, что нам делать.

— Он заставил меня пообещать, что я никому не проболтаюсь. Сказал, что иначе и меня убьет. Но я не знала, что еще сделать. Прошу, Дэвид, останови его!

— Обязательно, но тебе надо сейчас же уехать.

Я намотал телефонный провод на палец и начал раскачиваться взад-вперед в своем кресле.

— За ночь я что-нибудь придумаю.

— Да уж, придумай.

От ужаса в ее голосе у меня заныло сердце.

— Завтра поговорим.

Салли всегда была более чувствительной и эмоциональной, чем все мы, но такое потрясло бы любого.

Мне требовался стопроцентно надежный план. Но что я должен делать? Как мне остановить его?

Раскачиваясь в кресле, я начинал сознавать, что к этому давно шло. Вот он, результат насилия, побоев и лжи.