Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

Моне нравилось, когда отец, по ее наущению, выплескивал свою агрессию, избивая нас. Я ненавидел ее всей душой, и с каждым днем эта ненависть становилась все сильнее.

Глава 33

Я старался с пользой провести тот единственный драгоценный час, остававшийся у меня после развоза газет, до того, как Мона возвращалась домой. Как-то раз я притормозил у дома Ричарда Коница, моего друга, который жил с родителями и восемью братьями и сестрами возле здания почты.

Его отец, почтмейстер, пригласил меня вступить в клуб 4-Н, который он устроил у себя на заднем дворе, и записал в бейсбольную команду Детской лиги, которую тренировал. Наш первый клубный проект был посвящен разведению овец. Когда я рассказал ему про домашний арест, мистер Кониц ответил:

— Я оставлю тебе овцу, которую ты будешь кормить, причесывать и стричь у нас на заднем дворе, пока твоих родителей нет дома. Выручка от ее продажи достанется тебе.

Час пролетал очень быстро — казалось, будто прошло всего пять минут. Я едва мог дождаться следующего дня. Когда я или дети Коницев делали какую-нибудь ошибку, мистер и миссис Кониц не кричали, не дрались и не придумывали садистских наказаний. Они просто неодобрительно смотрели на нас своими ласковыми темными глазами. Мне хотелось им угодить, ведь они действовали исключительно в наших интересах.

Когда я хорошо справлялся, например, с каким-нибудь ударом, лицо мистера Коница озарялось улыбкой. Со временем я узнал от Ричарда, что его отец сражался с японцами на Тихом океане и даже участвовал в битве за Гуадал-канал, но сам он об этом никогда не говорил. Он не любил хвастаться — полная противоположность моего отца.

Миссис Кониц тоже была ко мне очень добра. Как-то вечером она отвела меня в сторону и положила руки на плечи.

— Если ты пообещаешь не озорничать — а я знаю, ты это можешь, — то обязательно приходи к нам домой, если вдруг тебе некуда будет пойти.

Похоже, Ричард рассказал родителям о наказаниях, которые придумывали для меня дома. Впервые в жизни я осознал, что такое семья. Коницы были бедны и не были идеальны, но они любили друг друга так, как Эвелин любила меня. У меня становилось легко на душе, стоило мне завидеть кого-то из них, неважно, в школе или на улице.

Я продолжал потихоньку наведываться к своему другу в течение нескольких дней. Потом, как-то вечером, Мона пораньше пришла с работы и увидела, что меня нет. Как только я появился на пороге, она заявила:

— Я знаю, что ты прибежал от Коницев. Тебе запрещено видеться с кем-либо, включая их. Ты можешь отлучаться только в школу и на развоз газет.

Она оскалила зубы, как бродячие псы в Болотном поселке.

— Я заставлю тебя слушаться!

— Никогда! Ни за что!

Я бросился по коридору к себе в спальню.

На следующее утро я стащил у отца спички, которые он хранил вместе со своей трубкой «Принц Альберт», и принес в школу две «вишневые бомбы». На уроке химии мистер Треба, наш учитель, показал нам пробирку с ртутью и сказал:

— Эта прекрасная серебристая жидкость очень дорогостоящая и опасная. Обращайтесь с ней осторожно.

Никто не видел, как я подпалил запал и швырнул «вишневую бомбу» к ногам мистера Требы. Она упала возле его ботинок, и БУМ! Руки его дернулись вверх, пробирка взлетела в воздух. Она разбилась об пол, и жидкая ртуть шариками раскатилась по линолеуму. Мистер Треба застонал и упал на колени, пытаясь ее собрать, но ртуть просачивалась у него сквозь пальцы, словно вода на раскаленной сковороде.

— Кто это сделал? — закричал он.

Весь класс задержал дыхание. Он поднялся и подошел ко мне.

— Выворачивай карманы!

Мистер Треба вытряхнул оставшиеся спички и мою запасную «вишневую бомбу» к себе на стол.

— Сейчас мы с вами пойдем к директору, мистер Кроу, — заявил он, хватая меня за шею и волоча к дверям.

— Ты хоть представляешь, какая ртуть дорогая и насколько она ядовита?

У меня перед глазами промелькнули разъяренное лицо Моны и пульсирующая вена у отца на лбу.

— Пожалуйста, не надо к директору! Я все соберу! Честное слово, я больше так не буду!

— Поздно извиняться, придурок!

В директорском кабинете мистер Ли велел мне сесть.

— Я сейчас же позвоню миссис Кроу, и мы вместе разберемся, почему ты выкидываешь такие штуки, — прошипел он, и мне показалось, что директор готов меня ударить.

Мистер Треба стоял, сложив руки на груди, и ухмылялся.

— Миссис Кроу, это мистер Ли, директор школы. Сегодня Дэвид совершил очень тяжелый проступок. На завтра я планирую встречу с вами и мистером Кроу у себя в кабинете. То, что он натворил, действительно серьезно, и это лучше обсудить лично.

В тот вечер новых записей на ватмане не появилось — Мона собиралась принять решение после встречи с директором. Отец за ужином хохотал, когда я изображал, как мистер Треба, стоя на четвереньках, гонялся по полу за ртутью. Мона стреляла в меня угрожающими взглядами, но никак не комментировала происшедшее.