Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

— Ты представить не можешь, что крутится у человека в голове, когда автобус везет его в тюрьму. Это называют «дизель-туром».

Глаза у него выпучились, вена запульсировала на лбу.

Похоже, дело плохо. Как глупо с моей стороны — надо было держать рот на замке. Я его разозлил, а у нас впереди часов двенадцать в машине только сегодня, и завтра еще столько же. Как обычно, я не знал, что отец планирует, но был уверен, что он выместит свою злость на мне.

— Это, наверное, самое тяжелое, — хрипло пробормотал отец. — Осознание того, что все происходит в реальности. Ты будешь просыпаться в Большом Доме бессчетное количество дней подряд. Выхода нет. К этому моменту ты успеваешь забыть ту злость — или что там было у тебя в голове, когда ты совершил преступление, — настолько, что можешь искренне поклясться в своей невиновности. Ты даже начинаешь говорить в безличной форме, не «я совершил преступление», а «преступление было совершено». Но это уже не имеет значения — даже если ты просто восстановил справедливость.

Несколько миль мы проехали в молчании. Потом отец закричал:

— Ты слушаешь, парень, а? Ты должен знать, как выжить в этом мире. Сейчас ты стоишь на стреме, но должен усвоить все, чему я тебя научу, чтобы выкручиваться в одиночку.

— Да, папа.

Надо было как-то его успокоить. Иначе дальше последует подзатыльник — а то и что похуже. Но я должен был одновременно следить за дорогой, чтобы нас с ним не поймали. Иногда мне приходила в голову мысль, что мы с ним можем оказаться в одной тюремной ка- мере.

— Когда вылезаешь из автобуса у дверей тюрьмы, твоя жизнь, какой она была, заканчивается. Тебя запирают в клетке шесть на десять футов. С сокамерником. И он уже там, на верхней койке.

Мысли в голове у меня так и крутились: что сделать, чтобы отец сменил тему? Это напоминало рулетку: надо было что-то сказать или спросить его о чем-то так, чтобы он не понял, что им манипулируют, потому что тогда отец разозлится еще сильнее. Но если угадать, ты выиграешь джекпот — из него посыплются разные истории, и отец выложит гораздо больше, чем собирался. А главное, на какое-то время забудет, что разозлился на меня.

— Шансы пятьдесят на пятьдесят, что твой сокамерник натворил что-то похуже, чем ты. И такая же вероятность, что он — закоренелый преступник. При этом он может оказаться тупым — это самая худшая комбинация.

Вот он, мой шанс! Отец никогда о таком не заговаривал.

— А кто был в твоей камере, когда тебя привезли в «Кью»? — выпалил я, боясь что-нибудь добавить, чтобы не спровоцировать нежелательной реакции.

Отец прервался и поглядел на меня.

— Бадди. Бадди Фигейредо. Он был моим первым сокамерником.

Он расхохотался.

— Кстати, о тупицах — он был самым тупым из всех, кого я встретил в тюрьме.

Лицо отца расслабилось, грудь опала. Он протянул руку и потрепал меня по голове.

Джекпот. Я выдохнул с облегчением.

Отец расстегнул верхнюю пуговицу пальто, устроился поудобнее на сиденье и стал рассказывать мне о Джеймсе «Бадди» Фигейредо, который ждал его на верхней койке в камере 1440 восточного блока.

— Его привезли в тюрьму всего пару часов назад, — начал отец. — Он был такой тупой, что сам не сознавал своей тупости. Физиономия детская, и сам коротышка, но очень сильный. И характер просто бешеный.

Преступление Бадди совершил чуть ли не комичное. В конце 1946 года он с тремя своими дядьями ограбил магазин «Сирс энд Робак» в Модесто, Калифорния, совершив самое громкое нападение за всю историю штата. В субботу вечером, накануне Рождества, Бадди позвонил в дверь менеджера «Сирс». Когда его сын-подросток открыл, Бадди и двое дядьев ворвались в дом, а третий остался в машине. Угрозами они принудили менеджера, его жену и двоих сыновей поехать с ними в магазин и отпереть сейф.

Позаимствовав оттуда двадцать три тысячи, грабители связали всю семью, выбежали из магазина и проехали несколько сот миль, всю дорогу распевая песни, в полном восторге от того, что им удалось успешно провернуть дело. Бадди полгода придерживал свою долю, а потом купил на нее дом и открыл бизнес по производству автомобильных чехлов. Мало того, он заделался социалистом.

— Просто неимоверный идиот, — возмущался отец. — Они с женой ходили на все местные мероприятия. Жили на широкую ногу и хвалились, что дядья выделили ему крупную сумму. В общем, привлекали к себе внимание, как могли.

Очень скоро Бадди проговорился о совершенном преступлении своему приятелю, который оказался человеком завистливым и позвонил по горячей линии ФБР. Он рассказал, как Бадди проболтался ему про грабеж, как они с дядьями придумали свой план и как им понравилось быть богатыми. Полиция сработала быстро: ночью они обыскали дом Бадди, а его самого увезли на допрос. Бадди тут же сознался в том, что натворил.