Бледный силуэт Луны

В ночь, вернее, еще вечером разразилась отчаянная гроза со штормом на море. Стихия прервала мне прогулку по бутикам, пришлось вернуться в роскошный номер и коченеть там под вспышки молний и раскаты грома. А по балкону шумными струями хлестал дождь, почти заливая порог.

Впервые за неделю сладчайшего забвения я осознала, где нахожусь и даже с какою целью, но в знании приятного нашлось мало. По всей видимости, резкая перемена атмосферного давления пагубно сказалась на состоянии нервной системы в целом. Я валялась с книгой на роскошной кровати, гроза шла своим чередом, а со мной случился припадок самокритики.

— «Вот дура-то, дура!» — нудно твердил неопознанный внутренний голос, едва различаемый под раскаты стихий. — «Куда тебя опять занесло? Какого черта тебе здесь надо, кем себя вообразила? Дома ребенок один, вернее на даче и с бабкой, небось, скучает без мамочки, а она порхает по курортам, зашвырнув чепец за мельницу! Ей мерещится, что она дама из светской хроники и вкушает роскошную жизнь! Сплошные глупости, причем пошлые! Дома работа стоит на мертвой точке, дома денег нет ни хрена, муж то ли есть, то ли нет его. А этой идиотке — ну никакой печали! Только бы во Флоренцию, попасть, одна забота!»

— «Ага, все это именно так!» — слабо отбивалась я от нудного голоса. — «Но если я стану печалиться, то ничего существенного в моей жизни не прибудет, не так ли? И если выпала минутная передышка, редкий глоток свободы, то зачем отравлять его? Ни муж в одночасье не явится из волн Адриатики, ни ребенку лучше не станет с бабушкой на даче, и деньги не произрастут сами собой. К тому же наше финансовое положение вряд ли радикально изменится к лучшему, если я сберегу жалкие хвостовские командировочные, а не истрачу их на удовольствия. Джинсы и курточку для Мики я купила, между прочим!»

— «А чем ты занимаешься здесь, голубка моя?» — мерзкий голос обрел вкрадчивость. — «Тебе не совестно ли, часом? Тебя, дуру глупую, наняли следить за разлучницей Варей, если точно обозначить. А ты, сыщица хренова, мало того, что подрядилась на мерзкое дело, так еще и манкируешь им, не стыдно ли? Выбрала бы уж что-то одно: или не бралась бы, или делала работу, причем оплаченную заранее. А ты на все плюнула и порхаешь, как птичка — одни развлечения на уме!»

— «Такую мерзостную работу лучше вовсе не делать, чем делать хорошо! Ко всему прочему, заказчица взяла задание взад, и уж наверное, с санкции заказчика. Так что вот!» — выпалила я мысленно, голос совести заткнулся и молчал очень долго, практически впал в летаргию.

Заодно и гроза пошла на убыль, ее вместе с тучами стало сносить в море, а в сплошной массе туч стали виднеться быстрые просветы. Наскучивши бесплодной внутренней дискуссией, я спустилась в бар, выпила рюмку кампари с джином, полюбовалась разгулом стихий сквозь раскрытые стены веранды, и краем глаза уловила явление мокрой, как мышь, Варечки. Девушка вернулась из вечерних странствий с неким ущербом и получила свои известия у Марции, надо полагать, что не слишком радостные. Вид у Вари был не из лучших, уж не знаю, отчего именно.

«И нечего тут зудеть!» — обратилась я неведомо к кому, поднявшись в мансарду. — «Вот только что сделано ценное наблюдение: Варя попала под дождь, может простудиться, если не встанет под горячий душ и не опрокинет стаканчик горячительного. Но я не буду вмешиваться в ход событий или давать ей полезные советы. Свои депеши она, надо думать, получила. Но я никогда не узнаю, что ей прислали, и кто это сделал. Даже если это инструкции тайного шпионского центра, с рекомендацией утопить зануду Малышеву в мелком море Адриатики. На ее месте я давно бы так и поступила, даже без инструкций!»

Отчитавшись неясно перед кем, я раскрыла шкаф и стала собирать барахлишко к грядущей экскурсии, только иногда выскакивала на балкон, посмотреть, как там происходит шторм.

Ночь накануне отбытия во Флоренцию прошла под знаком убывающей грозы. Спалось мне отменно худо, обрывки снов перемежались внезапными побудками в неясном волнении. То я куда-то опаздывала, то что-то важное забывала, то вдруг собиралась звонить Мише-старшему, неведомо откуда и неясно зачем возникала необходимость с ним переговорить. Я перекатывалась по широчайшему ложу, рассчитанному на четыре персоны, чтобы оказаться ближе к телефонному аппарату, и частично просыпалась, но не совсем. Сквозь слабый сон я пыталась вспомнить код Швейцарии и номер телефона, но тут же во тьме с молниями происходило почти полное пробуждение. Я вспоминала, что мне незачем звонить Мише, то был всего лишь сон, мы давно знаем оба, что… И телефонные расспросы либо сообщения не переменят простого факта: Миша предпочитал жить один, а мы с мелким Микой никоим образом не настаивали на обратном.

3