Бледный силуэт Луны

Утро выдалось почти туманное, ночной ураган оставил за собою холодок и дымку в небе, но солнечный свет уверенно отвоевывал позиции, когда мы с Варечкой появились в семь тридцать у ресторана с пиратским названием «Тортуга». Обещанный автобус слегка запаздывал, я осмотрелась и обнаружила, что Варечка наряжена в черную шелковую юбку до полу и пурпурно-черную блузку с оборками, с чего бы это? Контраст с моим сугубо туристским видом выходил просто отчаянный.

И еще, девица Варя заметно нервничала, только ежилась в ответ на мои шутовские догадки насчет пиратских нравов, царящих в ближнем ресторане «Тортуга». Намеки на Береговое пиратское братство ее не веселили, а смущали. Потом, а автобуса все не случалось, я сообразила, что девушка, должно быть, простудилась вчерашним ненастьем. Ввиду чего оделась на экскурсию потеплее, и шутки насчет пиратов на нее действуют худо. Бедняжке в ознобе чудится шторм и холодные брызги на палубе бегущего брига. Б-рр…

Прохладный ветерок с моря стал задевать голые ноги и открытые руки, автостоянка оставалась пустой и безлюдной, и нам с Варей стало являться подозрение, что чертов гид Петя опять все перепутал, но не удосужился предупредить — с него вполне могло статься.

Но нет, в разгар черных мыслей о коварстве Пети, автобус зарулил на стоянку, и девушка Каролина выскочила с покаянными речами на плохом русском языке. Выяснилось, что к месту встречи с автобусом безбожно запоздали туристы из Малайзии, пестрая молодежная стайка.

Сама Каролина оказалась девицей одних лет с Варей, одета была в короткое платье с черно-белыми зигзагами, такой же расцветкой поражала ее прическа, черные пряди лихо перемежались с платиновыми. Во всем остальном девушка оказалась довольно приятной, но с русским языком она явно не справлялась, гид Петя опять ввел нас в заблуждение, никто даже не удивился. Английским Каролина владела неплохо, но чрезмерно увлекалась оксфордским произношением, что вносило в ее речи легкую невнятность и отвлекало от сути. Я поминутно ловила себя на том, что абстрагируюсь, впадаю в сладкую дрему и покачиваюсь в такт движения автобуса. Одно существенное заявление, я в полудреме уловила, но ничуть ему не обрадовалась. Каролина предупредила, что если кто-то из собравшихся намерен посетить галерею Уффицци, то надежду придется оставить. В такое время года, с сожалением разъяснила Каролина, туда попасть практически невозможно, слишком много желающих, громадные очереди. Лучше потратить время на Понто Веккио, там на Старом мосту работают отличные ювелирные лавочки. Особенно одна, которую Каролина рекомендует и выхлопочет на месте существенную скидку. Ну и, понятное дело, поникнув в разочаровании, я вообще перестала слушать девушкин щегольский английский, только любовалась проезжающими мимо видами Италии, раз в Уфицци не пускают.

Так мы проехали область Венето и оказались в провинции Эмилиа-Романья, что меня чуть-чуть утешило, поскольку сквозь дрему я стала думать о некоей Эмилии Романовой, потом вздумалось самой взять этот псевдоним, за тем чтобы… Совершенно неясно зачем, так, сонные грезы. Виды Эмилии-Романьи я пропустила вполглаза, к тому же мешала бумажная сумка, плотно набитая продуктами, она все время елозила под ногами, мешала спать и валилась на юбку Варечки. Нечего и толковать, ежу стало ясно, что экскурсия в вымечтанную Флоренцию началась просто скверно!

Кстати, с очередным поползновением сумки я сообразила, откуда взялась бредовая Эмилия Романова. Догадка добавила к сонному раздражению обиду на весь мир в целом. Когда я родилась, мама лелеяла мечту назвать дочку Эмилией, вроде бы в память прабабушки Эммы. Но папа наложил вето.

— Эмилия Малышева — ни за что на свете, кошмар какой-то! Пускай будет обыкновенная Катька. Эмилию я на руки не возьму! — заявил он твёрдо.

Маме пришлось уступить. Эмму она, правда, вписала в свидетельство о рождении, но и только. А я бы ничуть не возражала против того, чтобы зваться Эмилией. Эмилия Романова даже звучала недурно. Если бы я вышла замуж за одноклассника Славу Романова. Кстати, очень достойный был юноша, ходил за мной, мечтал носить портфель. Но отчего-то мне не глянулся.

Потерянная возможность называться Эмилией Романовой расстроила меня вконец, я отпихнула мешок в сторону Варечки и угрюмо уткнулась в окно с видами. По всей видимости, терпение соседки тоже истощилось, Варя вежливо подтолкнула мешок обратно и завела разговор. (Он-то и стал той соломинкой, которая переломила спину верблюда. Но кто тогда знал? Варе тоже было невдомек, на какую стезю она вступила, заодно толкнула и меня. А как просто, как между делом все происходило!)

— Знаете, Катя, — обратилась Варечка почтительно. — Я давно хотела с вами переговорить, но все никак не удавалось.

— Да, и о чем же? — увы, я повернулась к Варе без приветливости.