Бледный силуэт Луны

Ни дивиться очередному Петиному художеству, ни даже благодарить Варечку за ценную информацию — ни на что подобное сил у меня не осталось. Я кивнула в знак согласия и спешно покинула преддверие Дуомо. Еще через минуту знаменитый купол работы Брунелески скрылся из поля моего зрения, поскольку я обернулась к нему спиной и нырнула в узкий, прямой переулок, ведущий к площади Сеньории. Бросивши спутников на произвол судьбы, я очень скоро оказалась там, куда стремилась не только весь день, но и почти всю сознательную жизнь.

Две точки планеты всегда, сколько я помню, влекли меня с неодолимой силой: Кносский дворец на дивном острове Крит и сокровищница изящных искусств Уффици во Флоренции, конкретно, живопись Сандро Ботичелли. На Крите мне довелось побывать, Кносский дворец я посетила и с тем исполнила ровно половину задуманного. Оставалась Флоренция, но с утра девица Каролина ненароком заронила ужасное подозрение. И тем испортила впечатление на весь день вперед, я почти что возненавидела древний прекрасный город, даже обидно за него.

Узкий проход от Дуомо к площади Сеньории оказался коротким, я миновала выжженную солнцем площадь с копией статуи Давида и с тревогой устремилась к реке. Там, по словам Каролины, толпы туристов осаждали галерею Уффицци и преграждали вход в святилище искусств. На самом деле ничего похожего не оказалось, у ворот вольно стояла неплотная очередь и резво двигалась внутрь хорошими порциями. Каролина тоже меня обманула, но я не держала обиды.

Признаюсь, я даже немного боялась, медлила у входа в залы Ботичелли. А вдруг полотна не скажут того, что обещали репродукции, вдруг я приехала сюда зря? К тому же устала и измучилась, могу не воспринять. Однако восприняла вполне. Осознала лишь в момент, когда стала вытирать слезы, отчего-то поползшие по щекам. Это случилось у одной из мадонн, она держала младенца на коленях и смотрела на кроху. Ее лицо меня сразило, в нем была вечность и моя причастность к ней. Наверное, я так же смотрела на мелкого Мику в свое время, но некому было изобразить. У Миши другой стиль и иные эстетические задачи. А он все понял, включая меня с Микой, великий мастер Сандро Ботичелли, когда рисовал свои картинки более полутысячи лет назад!

— Гляньте, девочки, а ведь он действительно велик! — сказали рядом по-английски, когда я оторвалась мадонны с младенцем и переступила к «Примавере». — Не правда ли?

Это англичанка средних лет обратилась ко мне и еще к одной даме, мы втроем пожирали глазами пришествие Весны в магический лес. В нарядной картинке таилась и фрагментами проглядывала вся живопись мира на грядущие полтысячи лет вперед.

Мы охотно согласились, далее следовали по залу группой и перебрасывались редкими английскими словами. Третьей в кругу поклонниц мастера оказалась докторша из города Вены по имени Клаудиа. Первой в беседу вступила англичанка Нэнси, презревшая британскую чопорность во имя искусства. Потом мне пришло в голову, что, зачарованно стоя у «Примаверы», мы отлично пародировали трех Граций. И одеты были практически так же, то есть почти никак, только в шортах и майках вместо прозрачных покрывал.

Остальную часть галереи мы тоже добросовестно отсмотрели, подивились и порадовались, но уже без души. Потом, не сговариваясь, покинули крытые дворики Уффицы и решили погулять по Флоренции без всякого плана. Каждая из «граций» приехала на своем автобусе: Нэнси из Рима, Клаудиа из Милана, но отъезжали все от статуи Данте Алигьери. Только в разное время, а я позже всех. Втроем мы бродили по узким улочкам, пересекли мост и гуляли в парке над рекой. Ели эскимо на скамейке и болтали обо всём, не забывая себя. Нэнси с мужем содержали гостиницу в Суррее, где в своё время жил и творил Томас Гарди, ее дочка от первого брака кончала колледж и собиралась замуж. Клаудиа лечила детей в больничном комплексе в центре Вены и жила вдвоем с подругой. Я тоже рассказала о себе, упомянула мужа-художника и маленького сына как главные достижения.

Наш стихийно сложившийся женский клуб просуществовал недолго, но оставил самые приятные впечатления. Ни границы, ни разные языки, ни иные культуры, как выяснилось, не разделяли нас существенно, а восхищение мастером спаяло в единую группу быстро и накрепко. И так жаль было расставаться с Нэнси, когда она соединилась со своей группой у памятника Данте в шесть часов! Мы с Клаудией грустно пошли прочь, чтобы вернуться туда же к семи, когда подъедет ее автобус, идущий в Милан. Площадь перед памятником занимали в тот день железные леса с трибунами — назавтра предстоял традиционный футбольный матч, мы вдвоем сидели на ступеньках и беседовали о жизни и странностях любви.