Бледный силуэт Луны

Сказано — сделано, я сорвалась со скамьи и быстрым шагом пролетела к входу в клинику. На вахте сидела томная тетенька в халате и на заявку об аудиенции у профессора Кузьмицкого (я мигом вспомнила имя), ответила просьбой обождать минуту. Через пару минут в холл вышел молодой приятный доктор в очках, назвался Петром Ильичом и спросил, каковы мои проблемы. Я ответила, что желаю видеть Глеба Кузьмицкого.

— Видите ли, — ласково сказал Петр Ильич. — Профессор Кузьмицкий на время отменил прием, он в отъезде, и никто не может сказать точно, когда он появится. Возможно, что завтра, а возможно — через неделю.

— А где он, вы знаете? — непонятно зачем спросила я.

— Боюсь, что нет, — ответил детский доктор с должным терпением. — Иногда профессор удаляется внезапно, и его пациентов я привык брать на себя. Если ваши записи у него в кабинете, то никаких проблем, мы назначим на любое время, приводите ребенка.

— Спасибо, но я дождусь профессора, — сказала я, но чтобы не обидеть заместителя, заметила. — Не так уж это спешно, видите ли.

— Как знаете, — все же обиделся доктор Петя и мы с ним простились, отчасти скомкано.

Следуя вверх по Пожарскому переулку я немного покомплексовала: зря обидела доктора Петю, но что было делать? Не могла я изложить ему историю о том, как девица Варя меня потеряла и очень расстроилась. Наверняка, доктор Петя подумал бы, что лечиться следует мне, а не ей.

Вот так всегда досадно получается, кого ищешь, то нет их. Ни кузена Сергея, ни профессора Глеба! А кто сам напрашивается, вон странный человек в окне или милый доктор Петр Ильич, так не нужны они, и всем обидно. На этом пункте рассуждений я поняла, что сильно морально утомилась, и поехала прямиком домой, а оттуда — вечерней электричкой на дачу к тете Рите. Какие бы события ни отягощали сознание, но маму с Микой надо было навестить, а также привезти ребенку подарок из Венеции — цветную стеклянную птичку.

На природе я пробыла дольше, чем собиралась, на дачу к предкам и потомку явилась кузина Ирочка, нас с ней отрядили на купальный сезон с детьми, и время протекло почти незаметно. По случаю небывалой жары мы проводили дни у маленького озера, с утра нам давали запас питья и провизии, и дети плескались у воды практически от зари до зари.

Большой десятилетний Славик смотрел за мелким Микой, а мы с кузиной без сил валялись на чудном пляжике, сидели на траве и болтали до одурения обо всем на свете. Перебрали вечные темы от рождения до смерти, детально обсудили родных и знакомых, за одним малым исключением. Я не стала посвящать кузину в историю с телеграммой — сама не знаю почему. Зато, в виде компенсации, я рассказала Ирочке полную правду о своей экскурсии во Флоренцию. Остальные родственники довольствовались адаптированным вариантом, в котором я ночевала на вокзале. Реакция кузины Ирочки на искусно поданный романс со слезой удивила меня и даже смутила.

— Катька, гадкая рептилия, сознайся, что ты все придумала! — взмолилась кузина Ирочка. — Ну, что тебе стоит? Скажи, придумала, сочинила!

— Змейка-Иришка, а зачем мне сознаваться? — удивилась я. — Ты о моей нравственности печешься, что ли? Будешь думать обо мне хуже?

— Если ты не сознаешься, змея-Катюша, — мрачно заявила Ирочка. — То я умру на месте от зависти, поняла?

— Тогда я, конечно, сознаюсь. Ничего не было, сидела целую ночь на вокзале и все придумала специально для тебя, — согласилась я. — Но чему тут можно завидовать, крошка-змейка? Тем более тебе.

— Ничего ты не понимаешь, глупая рептилия, — вздохнула Ирочка. — У тебя Миша — чудный и обаятельный, и ему изменять не стыдно.

Хотя Ирочка не продолжила мысль, я ее отлично поняла и даже пожалела. Ее муж Боря, при всем колоссальном занудстве, был таким заботливым мужем и отцом, что бедной Иришке даже мечтать о романтических приключениях было неудобно. В их структуру идеально-нудный Борис никак не вписывался.

Почти целую неделю мы выгуливали мальчишек у озера, но потом обе бабушки дружно выпроводили нас в Москву. Надо понимать, что в отсутствие всех подопечных им действительно стало трудно уживаться мирно. В отличие от нас с Ириной мама и тетя Рита не умели легко уступать друг дружке в принципиальных вопросах, оттого должны были крутиться без передышки, чтобы разногласия не выявились. Но мама согласилась посидеть при Мике еще немного, очень уж хорошо было на воздухе. О коварно покинутой Фаинке она предпочитала не говорить, наверное, стыдилась. Но не странного предпочтения, а своей черной измены.

Я прибыла в столицу в пятницу утром, замочила для стирки детские вещички, сама наскоро помылась и хотела было впрячься в труды на целый день. Мне тоже стало очень стыдно, я забросила Сцинтию и Сашу, почти как чепец за мельницу. Но сначала прокрутила автоответчик.

— Это Засеева, Тамара Игоревна, не знаю в какой раз, — сказал недовольный голос. — Жду вас к себе, последний срок — пятница. Если не появитесь, то это будут ваши проблемы. (Далее следовал адрес, с подробной инструкцией, как проехать.)