Бледный силуэт Луны

— Нет, вот этого нам не надо, — участливо, но строго заявила невидимая Засеева. — Сейчас водички, сядем пряменько, головку наклоним. Вот так, жарко тут — сил нету. Значит, не был у вас Коля Зыков, не сказал ничего. Верю, но вы уж слишком… Брат он вам троюродный, Зибер Сергей, человек был непонятный, царство ему небесное, убиваться так уж не стоит, квартирка вам осталась, все чисто.

Стол вернулся на место, Засеева со своим кренделем успела сесть обратно, но выглядела слегка распаренной. А у меня в голове мерно гудел колокол и ничего не давал сообразить. Справки, дело, царствие небесное, квартира мне осталась… Как это?

— Ну, бумаги вы подписали, это уже, — заверила меня Засеева. — Эта вот, свидетельство о смерти, это — ваше ознакомление с делом, эта — можете забирать тело из морга. Вещи и деньги сейчас достану, всё в целости по описи, будете записку читать? Она вам.

— Если можно, то скажите, — в чувство я не приходила, но стала реагировать на внешний мир, в частности на Засееву. — У меня не укладывается. Как это было?

— Как всегда бывает. Пил сильно ваш Сергей Зибер, — официально вздохнула Засеева. — Соседка подтвердила. Что ни день — гулянки, мужики, девки, музыка с песнями. На карачках однажды приполз весь грязный. Ну ладно, нехорошо так о покойнике. Она же, соседка и нашла его — дверь настежь, висит прямо на веранде — вид страшный. Но опознала, хотя с трудом. У удавленников вид, не приведи Господь, бывает, родные не признают. Все документы на столе, деньги в ящике, это доллары, немного, но были. Рубли прямо на полу валяются, тоже немного, потом куда-то утерялись. Эксперт наш сразу указал на самоповешение, так и оказалось. Проверяли, не сомневайтесь, у нас специальная экспертиза. Записка к тому же имеется, правда мятая, грязная, но на столе лежала. Может, сомневался, думал, а потом решился — хотя был почти трезвый был. Это в экспертизе.

— Записку можно? — попросила я.

— Отчего же нет, читайте, потом отдайте, она в деле, — объяснилась Тамара Игоревна. — Вот вам заодно: ключи, галстук — хотите, сразу выкиньте, это на нем случилось, вот записка и деньги, распишитесь.

Я опять расписалась, уставилась на Мишин галстук, как на ядовитую гадину и взяла в руки клочок бумаги, оторванный и мятый. «Катя, когда ты это получишь, меня здесь не будет … Скажи тете Эрике … А лучше никому не говори …» — только и было там написано отличным почерком Сергея, официальным, у него их было несколько. Каждая фраза обрывалась неоконченная.

— Тете этой Эрике сами дайте знать, — тем временем толковала Засеева. — Она старая, небось. Эрика — имя чудное. Немецкое? Вам она тоже тетя?

— А почему подписи нет? — спросила я Засееву.

— Беда с вами, с родными, — поведала мне она. — Почерк проверен, он писал, Зибер Сергей, к тому же вам, Кате. Вы что думаете, мы бы дело так закрыли? К тому же, Екатерина Дмитриевна, кроме вас и подозревать некого. Деньги на месте, завещание на вас, скажите спасибо, что в Италиях отдыхали, это соседка сказала, а ей — сам покойник доложился, хвастался.

— Я ничего, я только поверить сразу не могу, — я стала зачем-то оправдываться. — Не приходит на ум, почему он?

— Ну, если не верите, то это ваше полное право, — тон Тамары Игоревны изменился, стал почти угрожающим. — Вот вам бумага, пишите заявление на имя прокурора. «Как наследница не удовлетворена результатами следствия.» Он подпишет — ради Бога! Опознаете тело еще раз, вам проведут повторные экспертизы, дадите нужные объяснения, походите по инстанциям, чего-нибудь точно добьетесь. Только не со мной.

— Я вовсе не сомневаюсь, — заволновалась я. — Я просто…

— И скажу честно, тут есть одна зацепка, — признала Засеева. — Тот самый галстук. Все вещички покойного — хоть прямо на помойку, а это — шелк, производство Франция. Правда грязный очень, но по всем показателям — не его, не покойника, чужой.

— Это мой галстук, моего мужа, я Сергею дала, — в растерянности созналась я. — Мы в гости ходили, к моей знакомой, я принесла.

— Ну вот, и это ясно. Теперь и прокурор вам ничего не подпишет, — почти обрадовалась Засеева. — А ваша знакомая, она ведь дала ему от ворот поворот?

— Ну вроде того, — промямлила я, не зная к чему бы это. — Они о книгах говорили, о стихах, о балете. Но ничего такого…

— Ну и знайте, что стерва эта ваша знакомая! А у нас появился мотив — на личной почве, — заявила Засеева. — Ну, царство ему небесное, а вы-то вроде оживели. Вот деньги берите — пять бумажек в долларах США. Через полгода будете оформлять наследство на квартиру. Тело забирать из морга, бумаги оформлять в загсе — это прямо сейчас, вот оно разрешение. Нет, так дело не пойдет!

Слова «тело из морга» полностью развеяли кажущееся равновесие, все у меня перед глазами поплыло и смазалось.

— Эй, Халилов, зайди ко мне, есть поручение, — в уши сквозь набившуюся вату назойливо пробивались чьи-то слова. — Да-да, прямо сейчас.

Сколько-то времени вновь прошло в обильных чёрных мушках и в гадостно прилипшем ко мне стуле…