Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах

— Ерунду, которую иногда называют правдой, малыш. У нас там каждую ночь работают от трех до десяти, а то и больше девочек, а деньги за их работу текут в бюджет одного из самых уважаемых в городе владельцев недвижимости. Ну что ж, мне пришлось согласиться на такую работу, а иначе вообще никакой бы работы мне не светило. А теперь давай перейдем к Биллу Ашу. Когда мы были напарниками, мы делились с ним подношениями, так, ничего особенного — рубашка, или шляпа, или бесплатный обед, или бутылек. А бывало, приезжаешь на место ограбления и видишь: на полу полным-полно банкнот валяется — ну и утянешь себе пару-тройку, пока никто не видит…

— Марти, я же понимаю, что полицейские живые люди и у них значки со щитом, а не ангельские нимбы вокруг головы…

— Малыш, я только пытаюсь тебе показать, какой ловушкой может обернуться для человека служба в полиции. «Гровер» находится на участке Билла, и задолго до того, как он стал лейтенантом, администрация постоянно отстегивала мзду полицейским. Билл удерживает себе долю навара, а все остальное идет выше по инстанциям. Вот тебе твой компетентный и хороший Билл Аш — хотя я не отрицаю, он именно таков, — который после двадцати лет безупречной работы в полиции наконец получил крупное повышение. Ему прекрасно известно, что «Гровер» — тайный публичный дом. Если он его накроет, большие боссы, контролирующие рынок недвижимости и имеющие хорошие связи в городском управлении, вышибут его — он и глазом не успеет моргнуть. А предположим, что сам Билл не берет, а просто смотрит на все сквозь пальцы. Что ж, тогда он все равно никак не попадает в твою категорию «хорошего полицейского», хотя и в сутенерском бизнесе не замешан. Но он даже и этого себе позволить не может, потому что все местные сутенеры сразу занервничают — ведь они не будут знать наверняка, накроет он их или нет. Разумеется, он мог бы устроить большую облаву и всех вывести на чистую воду — от городских полицейских начальников до магнатов недвижимости. Но в этом случае — я готов поспорить! — Биллу обязательно устроят грандиозную подставку, а может, и пришьют.

Презрительный взгляд мальчишки едва меня не пронзил.

— Боже, Марти, да ты просто не в себе, ты просто больной.

— Больной — да, но не той болезнью, о какой ты думаешь. Я хочу показать тебе, куда ты мечтаешь влезть. Все ненавидят полицейских — и преступники, и так называемые честные граждане. Во всех нас сидит воришка, так что в глубине души мы все немножечко настроены против закона. Тебя ненавидят, на тебя давят со всех сторон, ты работаешь сверхурочно, тебе платят смешное жалованье, и неважно, каким бы честным ты сам себя ни считал, особенно если ты большой чин, тебе приходится в той или иной форме участвовать в политических играх, чтобы сохранить место — машина коррупции слишком хорошо отлажена, чтобы ее смог остановить в одиночку какой-то жалкий легаш.

Он молчал. Его глаза уперлись в потолок, точно меня рядом не было.

— Как ты можешь быть таким циником, Марти? — наконец произнес он. — Слышать такое от тебя просто противно, прости уж, что я так говорю. Ты один из самых заслуженных полицейских Нью-Йорка, да я же помню времена, когда ты бросался на вооруженных бандитов и обезоруживал их. Я так любил с гордостью читать газетные репортажи о тебе своим друзьям и всем рассказывать, что это написано про моего папу. Скажи тогда, зачем же ты так часто рисковал жизнью, если все то, что ты мне сейчас рассказал, — правда?

Я сделал вид, что усмехнулся, подавляя отрыжку, и тотчас ощутил мерзкий кислый привкус во рту.

— Лоуренс, я это делал отчасти по собственной дурости, потому что втемяшил себе в голову дурацкое преставление о славе — хотелось, понимаешь ли, видеть свое имя набранным крупными буквами на первых страницах газет и чтобы городские шишки добродушно похлопывали меня по спине. Может, я был храбрым по дурости, а может, и не был таким уж храбрым, как казалось, но все карты в моей колоде были крапленые. Простой уличный хулиган редко когда осмеливается стрелять в полицейского. Как правило, в тебя стреляют, когда ты в цивильном…

— Ты разве забыл, что моего отца убили, когда на нем была форма?..

Я покачал головой.

— Я же сказал: редко, а не никогда не стреляют. Когда загоняешь крысу в угол, она на все готова. Малыш, по моим понятиям, твой отец поступил просто глупо. Ему сунули ствол в спину, а он полез за своим кольтом. В него выстрелили просто инстинктивно, рефлекторно. Согласно уставу твой отец обязан был достать оружие. Они хотят, чтобы мы рисковали своей жизнью, когда все шансы против нас — да где еще надо работать в таких условиях? Есть всякая работа, где тебе приходится порой рисковать жизнью, там уж ничего не попишешь — скажем, высотное строительство, шахтные работы, прокладка высоковольтных линий электропередач — по крайней мере, там-то за риск доплачивают. А здесь наградой тебе становится право получить пулю в спину.