Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах

Я заворочался, пытаясь найти уголок простыни попрохладнее, шумно рыгнул и, включив ночник, сунул в рот мятную таблетку. На мне были надеты одни трусы, но они уже были насквозь влажные, и я уже собрался надеть новые, как в дверь постучали.

На мое приглашение войти дверь распахнулась и на пороге показалась Барбара, обмахиваясь сложенной утренней газетой. Она никогда не разгуливала по коридорам в кимоно или в одной комбинации. Барбара всегда показывалась на глаза посторонним в платье, чулках и в туфлях, ни в коем случае не шлепанцах. За это, в частности, я и позволял ёй работать в отеле постоянно. Ее простенькое лицо было симпатичным — лет десять назад. А теперь на нем застыло то вымученное выражение, которое женщина приобретает от пережитого горя и пролитых слез. Но ножки у нее до сих пор были загляденье — прямые и длинные.

Она закрыла дверь и прислонилась к косяку.

— Боже, ну и туша!

— Видела бы ты меня в молодые годы — тогда я с виду тоже был как бочка. Который час?

— Начало двенадцатого. Я отваливаю, Марти. Клиентов нет. Надо быть сексуальным маньяком, чтобы в такую жару хотеть…

— Ладно, лети, моя птичка.

Она устало улыбнулась.

— Меня хоть выжимай. На рабочих местах только я и Дора. Джин так и не пришла. Деньги я оставила у Дьюи.

Вот еще что мне нравится в Барбаре: она честная девочка. Мне перепадала половина с каждых трех «зеленых», которые зарабатывали девочки. Из этой суммы двадцать пять центов шло Дьюи, ночному портье, а он уж сам договаривался с Лоусоном — балагуром, сменявшим его у стойки утром. Кенни, носильщик, получал пятнадцать центов в придачу к своим чаевым. Из своей доли я отстегивал местным полицейским. Корпорация на Гровер-стрит, 52, получала свою долю законным путем: за номер наши клиенты платили два пятьдесят. Тариф был не Бог весть какой, но и не совсем уж бросовый. Если дела в конце недели складывались удачно, у нас в отеле работали сразу десять девочек.

Я надел чистые трусы, а Барбара спросила:

— Что, уже на боковую в такую рань?

— Меня желудок довел. Пучит, да и общее состояние преотвратное.

— В такую жару нельзя есть что попало, Марти.

Попей теплого молока с вареным рисом — желудок успокоится. И перестань пить!

— Милая, да я курить даже не могу, какое уж тут спиртное!.

Зазвонил телефон. Судя по характерному зудению, внутренний вызов.

— Мой Гарольд уж и минуты потерпеть не может! — вздохнула Барбара. — Мне сейчас не до разборок.

— Скажи своему Гарольду, что, если он тебя хоть пальцем тронет, я ему башку проломлю, этому жирному кобелю!

Но это я соврал. Я бы не отказался отмутузить Гарольда, потому как всегда терпеть не мог сутенеров, но администрация «Гровера» от этого не пришла бы в восторг.

Из всей «администрации» я только и был знаком с мистером Кингом — стариком бухгалтером, который каждый божий день заявлялся в наше заведение и все вынюхивал, вынюхивал… Он был одновременно аудитором и менеджером отеля. А вообще-то «Гровер» принадлежал одной из крупнейших в Нью-Йорке и весьма респектабельной фирме недвижимости. Что соответствовало логике жизни: «респектабельные» люди всегда являются владельцами публичных домов.

Телефон опять зазвонил. Я снял трубку, а Барбара показала мне нос и со словами «До завтра, дорогой» выпорхнула из комнаты.

— До встречи, птичка! — крикнул я ей вслед и недовольно брякнул в микрофон: — В чем дело, Дьюи?

— Парочка шоферюг в семьсот третьем распивают и шумят.

— Ладно! — Я бросил трубку и начал натягивать штаны. Нет, это как по-писаному. Только я собираюсь поспать, как тут же какой-нибудь хмырь начинает обхаживать бутылку. Впрочем, «Гровер» еще более-менее приличное место. Мне рассказывали, что в самом начале столетия, когда этот район был сплошь застроен частными домами, «Гровер» был первоклассным отелем с видом на Гудзон. В ту пору здесь любили околачиваться художники и прочая артистическая шушера. Когда начался строительный бум в Центральном Манхэттене, в «Гровер» — по причине его близкого местоположения к строительным площадкам — в основном, заселялись водители грузовиков и всякие непотребные постояльцы вроде «работников социальной сферы», да еще случайные люди, которые забредали сюда по причине незнания отелей получше — может, случайно замечали нашу вывеску с шоссе…

Наклонившись, чтобы завязать шнурки, я опять рыгнул. Нет, мне определенно надо было показаться врачу. Зазвонил телефон. Схватив трубку, я свирепо гавкнул Дьюи:

— Да иду, иду!

— Марти! — услышал я в ответ спокойный голос Дьюи. — Тут в вестибюле полицейский. Он тебя спрашивает.

— Который из них? — спросил я недовольно. Все эти алчные пройдохи прекрасно знали, что я плачу наличными без лишних разговоров.

— Новенький. С виду из тех, что в магазинах дежурят. Молоденький такой — я его раньше здесь не видел. Тебя спрашивает.

— Он полицейский или охранник в форме?

— Ну, — замялся Дьюи, — вроде как полицейский, а вроде как и нет. Пожалуй, из гражданской обороны.

— Ладно, скажи ему — пусть подождет. Я с ним встречусь в офисе и потолкую о жизни.

— Понял.