Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах

— Я бы так не сказал. Закон для меня не пустой звук, и я собираюсь стоять на страже закона, — он понизил голос. — В конце концов, я же не только ношу твою фамилию, мой родной отец погиб на посту. Так что мне в полиции самое место. Вот мне бы только нарастить еще побольше мускулов — и из меня выйдет хороший полицейский.

Я уже собрался сказать, что на свете нет такой породы, как «хороший полицейский», и быть не может, но в такую жару мне было лень затевать спор. Поэтому я просто сказал:

— Говорят, в полиции служат немало студентов?

Он снова усмехнулся, а я подумал, что если бы не его цыплячья шея, вид у него был вполне бравый.

— Да сегодня только ленивый не идет в колледж по льготе для дембелей[4]. Ты не знал, что я два года оттрубил в армии?

— И за океаном служил?

— Бог избавил от такого счастья. Всю дорогу сидел в Форте-Дикс[5]. — Он оглядел мой кабинет: в ночное время тут, казалось, царил еще больший беспорядок, чем днем. — Слушай, Марти, а эта твоя работа в отеле, наверное, непыльная?

— Вышибаю алкаша раз в неделю, ловлю постояльцев с крадеными полотенцами. Такая вот работенка.

— А не пытался открыть свое агентство?

— Это только в кино бывает. — Наступило тягостное молчание, которое я прервал, выдвинув ящик письменного стола. — Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Марти, а ты все еще женат на той танцовщице?

— Да никакая она не танцовщица. Нет, мы расстались через год. А ты женат?

— Еще нет. Но вот поступлю в полицию и женюсь. — Он внимательно поглядел мне в глаза. — Какой-то у тебя вид… одинокий… папа.

— Давненько ты меня так называл. — Этот глупыш вечно называл меня то папой, то папкой.

— Я любил тебя называть папой. Я этим гордился.

— Неужели? Так ты считаешь, что мне одиноко? Я работаю, сплю, вот так дни и бегут. И если бы не эти помои, которыми я питался всю неделю и сорвал себе желудок, все у меня, можно сказать, прекрасно. А ты, надо думать, в отделении встречаешь лейтенанта Аша?

— Конечно. Смешно, я ведь не узнал его, когда встретил, а он меня сам остановил и спросил, не Лоуренс ли я Бонд — он все про меня знал. Он классный дядька, очень хороший работник. Вы долго были напарниками?

— Никогда не считал — лет пятнадцать, наверно.

Мы были хорошей командой. Он часто говаривал, что я кулак, а он мозг. М-да, Билл Аш свое дело знает… Надо думать.

Снова воцарилась тишина, и чем больше я разглядывал Лоуренса, тем больше он мне напоминал его отца, вот только старина Лоуренс был потолще. Я никогда не был с ним близко знаком — он, кажется, ввязался в разборку, и когда ему к спине приставили пушку, полез за своим кольтом. Я как раз в тот вечер был на дежурстве, и когда ребята в отделении решили скинуться для вдовы, мне поручили отнести ей деньги… Я часто думал о Дот. Наш с ней брак длился четыре года. Она мне нравилась: хорошая жена, умелая, домовитая. А Лоуренс всегда был долговязым тихоней и считал меня пупом земли.

Я, наверное, долго витал в своих воспоминаниях, потому что он вдруг спросил:

— Слушай, Марти, я уже давно хотел с тобой встретиться. Но только поговорив с лейтенантом Ашем, узнал, где тебя искать. И еще я пришел к тебе за советом. Пару часов назад у меня на дежурстве случилось… м-м… довольное странное происшествие, но никто в отделении почему-то и не заинтересовался.

— Да уж знаю, как оно бывает, — заметил я с улыбкой. — Первое же замеченное тобой правонарушение кажется тебе преступлением века… Погоди-ка, а вы, добровольцы, разве имеете право производить арест?

— Да, если мы на дежурстве. Строго говоря, мы, когда ходим в форме, обязаны следить за общественным порядком. Верно, это мое первое дело… или, можно сказать, неприятность. Но какая разница, — добавил Лоуренс серьезно.

Я просто не смог удержаться от улыбки. Ему было года двадцать два, а он все еще вел себя как ребенок с картонным револьвером.

— Ну и кого же ты арестовал?

— Да никого я не арестовал. Понимаешь, мы патрулируем вдвоем, и я шел по Бэррон-стрит со своим напарником… Он постарше меня, Джон Брит. По правде сказать, он зашел в один бар, спросить, не нальют ли ему стаканчик на халяву. Я этой ерундой не занимаюсь — вот я и остался стоять на улице его ждать. А чуть подальше от того бара была небольшая мясная лавка — «Оптовая мясная торговля Ланде». Ничего особенного, магазин как магазин, окна черным закрашены до половины. Дело в том, что хозяин Вильгельм Ланде уже несколько недель держит лавку закрытой. Вилли — так там называют мистера Ланде — говорит, у него был сердечный приступ и врач посоветовал ему немного отдохнуть. А то он такой нервный тип.

— Так что ему от тебя понадобилось? Чтоб ты ему вывихнутое плечо вправил? — пошутил я, думая, какой же этот паренек простодушный, если соглашается работать в полиции задарма.

— Марти, ты напрасно шутишь. Мне кажется, там очень серьезное дело.

— Ну ладно, но ты мне еще не сказал, в чем суть.