Блик

Я поворачиваю голову и вижу стоящего рядом Рипа. Я так потрясена его появлением, что кажется, будто мне на голову вылили ушат холодной воды.

Озрик, этот ублюдок, имеет наглость хихикнуть.

Лицо Рипа сохраняет непроницаемое выражение, когда он обводит черными глазами стоящих вокруг солдат.

– Всем вернуться в лагерь, – его приказ поражает, как удар молнией, и все разбегаются, пытаясь укрыться от бури.

Просто невообразимо, как быстро они выполняют его приказы. Не брюзжат, не мешкают. Из раззадоренной оравы они моментально становятся покладистым полком.

Беспрекословное повиновение своему командиру.

Озрик смотрит на Твига.

– Иди, мальчишка. Потренируемся завтра.

Твиг кивает и подбирает свою одежду. Он медлит, поворачивается ко мне.

– Э, мисс?

– Да? – спрашиваю я.

– Спасибо, что защищали меня… но можете больше так не делать? Они теперь неделями будут обливать меня дерьмом.

– О, да. Извини.

Озрик и Джадд давятся от смеха.

– Следи за языком, Твиг.

Мальчик поворачивает голову к Рипу, который каким-то образом подошел к нам так тихо, что я его даже не заметила.

– Извините, сэр, – немедля раскаявшись, отвечает парень.

Рип кивает ему.

– Иди.

Твигу и не нужно больше поощрения. Он поворачивается и убегает сломя голову. Я тоже начинаю уходить, но, конечно, не успеваю сделать и трех шагов.

– Не ты.

Вздохнув, оборачиваюсь, но упрямо не обращаю внимания на Рипа. Я предпочитаю наблюдать за удаляющимися солдатами, которые возвращаются в лагерь.

Вскоре остаемся лишь Рип, Озрик, Джадд и я.

Под их испытующими взглядами кожа покрывается мурашками. Глупо было с моей стороны вмешиваться и делать предположения, но еще хуже становится от того, что это видел Рип.

Я чувствую себя беззащитной. Обессиленной. Как будто была одной из тех солдат, что истекали кровью на снегу.

Я перевожу взгляд на командира, чувствуя, как сковано от напряжения тело.

– Ладно, выкладывай.

Рип приподнимает черную бровь вместе с этими крошечными, зазубренными шипами.

– Что выкладывать?

Я показываю рукой на Джадда и Озрика.

– Издевайся над тем, что я вмешалась. Злись из-за моих предположений. Потешайся. Что бы ты ни собирался сделать, давай побыстрее с этим покончим, – под конец предложения мой голос начинает дрожать, и я себя за это ненавижу.

– Может, попозже, – весело отвечает он. – А пока займемся другим.

Тревога гудит во мне, как барабан.

– Чем?

Мне не понять, что у Рипа на уме, но, уверена, ничего хорошего.

– Ты слышала Оза. Ты вошла в бойцовский круг. Чтобы уйти, тебе придется сразиться.

У меня вытягивается лицо.

– Да ты не всерьез.

– Командир всегда серьезно настроен, дорогуша, – вмешивается Джадд. – Это один из его недостатков.

У Рипа вырывается страдальческий вздох, и он говорит:

– Оз.

Не думая ни секунды, Озрик протягивает руку и бьет Джадда по затылку. Но мужчина с горчичными волосами только смеется.

Сбитая с толку, я качаю головой, как вдруг меня осеняет.

Они… друзья.

Я знала, что Озрик для Рипа кто-то вроде верного помощника, но теперь замечаю между ними товарищеские отношения, доверие. Тот факт, что пользующийся дурной славой убийца действительно дружит с этими двумя, каким-то образом все меняет. Вызывает у меня головокружение, словно мой разум пытается заново проанализировать каждый их разговор.

– Нечего сказать? – спрашивает Рип, резко возвращая мое внимание к его вопросу.

Я качаю головой.

– Да, можно я уйду? Мне холодно.

– Конечно, можешь. Как только сразишься, – усмехнувшись, отвечает он, а двое других тихонько посмеиваются.

Во мне бурлит раздражение.

– Я не умею драться, – выдавливаю я.

– Лучшего места, чтобы научиться, ты не найдешь, – парирует Рип.

Я бегло оглядываю всех троих, жду соль этой шутки, но понимаю, что Рип говорит совершенно серьезно. Более того, его эта идея будоражит. Неудивительно, что его солдаты так жаждут крови. У него понабрались.

Я скрещиваю на груди руки.

– Я не буду драться.

– Ну, тогда тебе придется остаться в этом круге на всю ночь, и, сдается мне, тебя это не сильно обрадует, – без запинки отвечает Рип.

Чувствую, как дергается мускул на подбородке. Ни секунды не сомневаюсь, что он и правда оставит меня здесь, если я откажусь от тренировки.

Нет, ну какой мерзавец!

– Да, и, наверное, не ровен час, как у нее онемеют ноги, командир, – услужливо вставляет Джадд.

– И койки с мехами не будет, – кивнув, добавляет Озрик.

Я сжимаю руки в кулаки. Видимо, таково мое наказание за то, что ворвалась в их тупой бойцовский круг, а может, за то, что храню верность Мидасу.

– Я вас ненавижу, – свирепо смотрю я на них.

– Во время боя ненависть может быть очень мощной эмоцией. Убедись только, что используешь ее в своих интересах, – говорит мне Рип. Высокомерный осел.

– Великие боги, я не буду драться! – раздраженно, жестко и вместе с тем довольно испуганно кричу я.

Рип невозмутимо, беспощадно на меня смотрит, не сдвинувшись ни на дюйм.

– Тогда останешься здесь, в этом круге, пока не передумаешь.

Из горла вырывается громкое рычание.

– Почему ты такой козел?

– Ага! Я много лет пытаюсь это у него выяснить.