Блистательные Бурбоны. Любовь, страсть, величие

Будущая французская королева Мария-Антуанетта была младшей дочерью австрийского императора Франца I. В 1770 году она стала женой дофина Людовика (со временем ставшего королем Людовиком ХVI). Брак был заключен против желания жениха и, по всей видимости, и невесты. Но, в отличие от жениха, у которого был выбор, младшей дочери императора стать королевой было не так много шансов, и поэтому молодая жена быстрее смирилась со своим новым статусом.

Казнь Людовика XVI. Гравюра XVIII в.

К тому же сей статус давал возможности не сопоставимые с положением младшей дочери, в которой родители видели прежде всего ребенка. Здесь же – взрослая дама, жена наследника престола, в скором времени – и королева: весь мир был у ее очаровательных ножек и крутился для ее развлечения и удовольствий.

Эти удовольствия иногда переходили разумную грань отнюдь не аскетических французских двора и общества, и тогда разражались скандалы, бросавшие на престол тень, а падавшие густейшей вуалью на репутацию Ее Величества, а косвенно – и короля. К тому же общество уже было подготовлено к определенной оценке подобных действий и проступков, так что каждое лыко с большим удовольствием и надлежащим тщанием ставилось в нужную строку.

Самым из известных и с удовольствием тиражируемым до бесконечности всеми силами и средствами, скажем так, недоразумений, в которое попала Мария-Антуанетта, было знаменитое «дело с ожерельем королевы», в котором многие в дальнейшем с охотой увидят чуть ли не судьбоносное событие, во многом способствовавшее падению королевской власти.

Дело началось еще при Людовике ХV, когда несколько известных парижских ювелиров изготовили для графини Дюбарри по заказу короля драгоценное ожерелье. Заказ только был исполнен, как заказчика не стало – и ожерелье, казалось известное уже всему высшему свету, осталось в сейфе ювелиров. Сменился король, его королева, зная об этом ювелирном чуде, уже не могла его себе позволить – хотя и очень-очень хотела. И об этом королевском желании также знали все заинтересованные люди. Включая, естественно, одну из ближайших подруг королевы – графиню Жанну Ламот-Валуа, родственницу королевского семейства через предка – побочного сына короля Генриха II (отсюда – и звонкая фамилия Валуа). И вот через некоторое время графиня появляется у ювелиров и говорит, что Ее Величество все же нашла возможность приобрести искомое украшение, и в качестве плательщика предъявляет одного из самых знатных людей государства – принца и кардинала Рогана (представителя бретонского княжеского рода, потомка древних бретонских королей, в семье которых ходил гордый девиз: «Королем быть не могу, герцогом не желаю: я – Роган»). Роган оплатил первый взнос за ожерелье и написал ряд расписок на остальную сумму.

После чего передал ожерелье графине – для поднесения королеве, у которой он надеялся тем самым добиться максимального расположения и вернуть свою роль при дворе, пошатнувшуюся последнее время в силу ряда обстоятельств. Но особенного приближения к средоточию власти не произошло – и поэтому, когда пришло время выплаты следующей части суммы, ювелиры не получили ничего. Взбешенные, те подали в суд. Принца и графиню арестовали. Роган честно рассказал, как и для чего он покупал это ожерелье, даже рассказав, что получил гарантии своего фавора и дальнейшего финансирования своей покупки от некоей закутанной в плащ женской фигуры, с которой ему во дворце ночью устраивала встречи графиня и которую он считал королевой. Мария-Антуанетта, опрошенная, естественно, приватно, отвергла и участие в подобных встречах, и получение ожерелья. Таким образом все стрелки перевели на графиню. Ее, светскую даму, подругу королевы и саму особу королевской крови, приговорили к сечению плетьми, клеймению и пожизненному заключению (в этом приговоре косвенно видны и слабость короля, и его страх за возможное привлечение к делу супруги, и, вероятно, оставшееся генетическое неприятие Бурбонами предшествующей династии). Ведь всем было ясно, что самой графине ожерелье было не нужно – носить нельзя, продать – даже по частям – нельзя, ставка же слишком высока – репутация, свобода и вся дальнейшая жизнь. Да и Роган, человек светский, вряд ли мог перепутать гаранта своего возвеличивания, даже закутанного в плащ, еще с кем-то. Тем более что покупка обошлась ему в достаточно астрономическую сумму – 1 миллион 600 тысяч ливров – и в этом случае он также ставил на кон свою репутацию. Впрочем, его оправдали. Ожерелье так и не нашли, а графиня вскоре – с помощью королевы – бежала из заключения и перебралась в Лондон, где вскоре умерла, не выдержав потрясений, в возрасте тридцати пяти лет, предварительно опубликовав памфлет против Марии-Антуанетты и высших лиц государства.