Блистательные годы. Гран-Канария

– Так-так-так! – вскричал он. – С утра такая радость! Здрасте-пожалста, а я-то думал, ты уплыл и даже не пришел попрощаться. Так что не удивляйся, что я ошарашен. Давай выкладывай, почему ты не на борту?

– Судно ушло. Отправилось в плавание без меня.

– Так-так, – повторил Коркоран. – Беда-то какая, вот беда, хуже не бывает.

– Помолчал бы уж, – откликнулся Харви. – Ты знал, что оно ушло.

– Нет, ты только погляди! – обратился Коркоран к Хемингуэй со льстивой улыбкой. – И это после всего, что я для него сделал, вытащил из такой передряги. Набрасывается на меня! Ладно, не важно. – Он повернулся к Харви. – Ты мне сделал подарок – остался со мной. К тому же радостно видеть, как ты снова расхаживаешь на своих двоих.

Харви подошел к кровати и начал разматывать повязку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он коротко и, наклонившись, осмотрел рану – неглубокий порез на трицепсе.

– Это пустяки, чесслово. Для человека вроде меня, привыкшего отвешивать и получать тумаки, это укол булавкой, не больше. Надеюсь только, что когда-нибудь повстречаю желтого парня, который это сделал.

– Несколько дней отдыха – и ты полностью поправишься, – заключил Харви. Он поменял повязку, аккуратно перемотал бинт и встал. Потом с видимым напряжением сообщил деревянным голосом: – А я тем временем отправлюсь в Лагуну. Посмотрю, что там за эпидемия.

Поглаживая щетинистый подбородок, Джимми обдумал эту информацию.

– Ладно, – сказал он наконец, – за тебя я рад. Но как же я? Мое фартовое дельце улетело в тартарары. И что делать дальше, непонятно. А пойду-ка я с тобой, вот что.

– Это совершенный абсурд. Тебе нужно пару дней полежать в постели.

– Тогда заявлюсь к тебе, когда поправлюсь. Ей-богу, ты от меня так просто не отделаешься. Как только спущу ноги на пол, в ту же минуту помчусь за тобой.

– В этом нет необходимости, – настаивал Харви. – Я не хочу, чтобы ты там был.

– Так оно даже лучше, – откликнулся Джимми, по обыкновению ухмыльнувшись. – Прискачу только для того, чтобы тебя позлить.

Он покопался здоровой рукой под подушкой, извлек табакерку и с торжественным видом вдохнул табак.

Глава 17

Ближе к вечеру, когда солнце повисло над западным склоном Пика, Харви пешком отправился в Эрмосу – деревню под Лагуной. Расстояние было значительным, а подъем крутым – сразу за чертой города дорога шла вверх зигзагами под головокружительным углом, – но Харви угрюмо и опрометчиво вознамерился обязательно пройти этот путь своими ногами. Каким-то образом физические усилия помогали справиться со смятением духа, и, по мере того как путник поднимался все выше в жарком мареве и его обувь покрывалась пылью, а лоб заливал пот, он все больше успокаивался. Шел прямо на закат – темная пылинка на фоне сверкающей реки света, разливавшейся по зазубренным лавовым скалам Тейде. Над кромкой кратера клубилось крохотное сияющее облачко. В небе звучала симфония красок, которой вторила земля. С обеих сторон на дорогу свисали темно-зеленые листья банановых пальм; изорванные ветрами мясистые стебли поникли в светлом покое. Округлые резервуары с полупресной водой, желтой и драгоценной, как золото, лежали сонно, поблескивая сквозь зелень плантаций. Из одного такого водоема пили три горных козла. Харви поднимался все выше, пересек рощу эвкалиптов, высоких, как кедры, благоухающих эфирным маслом. Потом деревья расступились и дорога вышла на открытое пространство, стал виден залив, умиротворенный и далекий, усеянный крохотными, словно игрушечными, корабликами с остроконечными парусами. Вдоль дуги залива раскинулся город, казавшийся отсюда плоским: укороченные башенки; балконы, похожие на ловящие воздух рты; скопление крыш, прорезанное серебристой лентой Барранки-Альмейда. Но за следующим поворотом дороги город исчез, перед глазами вырос ряд холодных и голых базальтовых скал. Харви засмотрелся на нагромождения лавы с вкраплениями огромных камней.

Он шел уже около часа. Добрался до деревушки Ла-Куэста: горстка домов, мерцание свеч за стеклом придорожной часовенки, белостенная церковь. Поселение казалось опустевшим, а может, все уже спали. Путник миновал деревню и снова начал подниматься по сужающейся дороге. Примерно через милю за крутым поворотом увидел впереди фигурку девушки, медленно бредущей с кувшином воды. Ускорив шаг, он поравнялся с незнакомкой.

– Сеньорита, эта дорога ведет к Эрмосе? – спросил он на своем слабом испанском. – Деревне под Лагуной.

Не останавливаясь и не поворачивая головы, обремененной тяжелым кувшином, девушка искоса взглянула на него. У нее были темные сверкающие глаза, особенно яркие на фоне выгоревшего багрянца ее дырявой блузы. Она держала спину прямо и покачивала бедрами с непринужденной природной грацией. Между грязными тонкими пальцами левой руки свисал желтый цветок. Ей было не больше пятнадцати.

– Сан-Кристобаль-де-ла-Лагуна, – сказала она наконец и добавила: – Ла-Лагуна.

– Да. Я на правильной дороге?

– Дороге? Это Королевская дорога.

– Королевская дорога?

– Carretera reãl, старая дорога. Разумеется, правильная.

– Но эта дорога ведет к Лагуне?