Блистательные годы. Гран-Канария

Да Соуза хлопнул в ладоши. Не успел Мюррей шевельнуться, как оба кариба набросились на него, мучительно вывернув его поврежденное плечо. Они сорвали шарф и, используя его в качестве веревки, связали ему за спиной запястья. Да Соуза насмешливо отвесил поклон Мэри.

– А тебя связывать нет нужды – пока что нет.

– У вас не получится расправиться с нами, – ответила Мэри тихим голосом, – для этого вы слишком мерзкий.

Выражение холодной жестокости исказило лицо да Соузы. Он наклонился вперед и сильно ударил ее по губам. Роберт, которого держали карибы, видел, как на ее губе вздулся и начал расти синяк. Слезы выступили у нее на глазах, но она не издала ни звука. Затем карибы отвели Мюррея и Мэри в нижнее помещение и усадили их на скамью лицом к алтарю.

«Теперь, – подумал Роберт, – он действительно для нас». Двое карибов начали разжигать жаровню. Когда красное свечение усилилось, Роберт взглянул на Мэри.

– Мэри, – прошептал он, – пока они не смотрят, попробуй развязать мне руки.

Она не подала виду, что услышала, и не изменила позы, но секунду спустя он почувствовал, как ее пальцы дергают концы шарфа.

Теперь в жаровне виднелась раскаленная добела сердцевина – на нее бросили горсть порошковой смолы, и едкий дым поднялся густыми, тошнотворными клубами. В этот момент через внутреннюю дверь вошел да Соуза в накинутом на плечи красном плаще. Пальцы Мэри все еще онемело теребили узлы. Мюррей, уже готовый поторопить ее, наконец почувствовал, что туго натянутый шарф ослаб. Руки были свободны.

– Мэри, – сказал он вполголоса, – я собираюсь устроить что-то вроде шоу. Если не получится, закрой глаза – не смотри их грязное мумбо-юмбо. И что бы ни случилось, помни, что мы все еще вместе.

Да Соуза взошел на ступени. Он двинулся к ним, вся его фигура, казалось, выросла от сознания злой власти и ненависти.

– Я собираюсь открыть вам ворота, – начал он. – Приготовьтесь…

Роберт внезапно наклонился вперед и левой рукой выхватил пистолет из-за пояса да Соузы. Опьяненный ощущением своей силы, которое давало ему оружие, он вскочил, отгородив Мэри от да Соузы, и резко нажал на спусковой крючок – раз, потом еще. Раздался слабый щелчок и еще один. Пистолет не был заряжен.

Пока он стоял, раздавленный, ожидая самого худшего для себя и Мэри, снаружи раздался крик, и за ним вместе с оглушительным грохотом в помещение веером влетели каменные осколки. Затем раздался еще один сильный взрыв, и входную дверь внесло внутрь. Последнее, что запомнил Мюррей, это были Чарли Каллаган, ворвавшийся вместе с полицейскими в серо-серебристой униформе, и да Соуза, оглушенный и рухнувший на ступеньки с рваной раной на шее, из которой на алтарь хлынула кровь.

Месяц спустя Мюррей выписался из лазарета и вернулся на работу в Методистскую больницу. Однажды, освободившись на час, он заглянул к Зообу выпить кофе. Был прекрасный весенний день, солнечный, но прохладный. Накануне вечером у них было собрание Медико-хирургического общества, и Кэррингтон в своем президентском обращении сказал о нем, Мюррее, несколько приятных слов. После этого Мэри и Роберт поужинали в «Линди» с Каллаганом и Натали, которые задержались в Нью-Йорке. Судя по телефонному разговору, у Александра в Сан-Фелипе все было в норме.

Макси встретил Роберта с преувеличенным удивлением.

– Привет, док, давно не виделись. – Он заметил руку Мюррея, все еще на легкой перевязи. – Лечились?

– Почти вылечился, – сказал Роберт.

– Как это случилось, док?

– О, где-то оступился. Как ты сам себя чувствуешь, Макси?

– Не могу пожаловаться, док. Мы не деньги делаем – мы жизнь наблюдаем. Что будете – «Яву»?

Роберт кивнул.

Больше в помещении никого не было. Перекинувшись еще парой фраз с Макси, он отнес свой кофе к столику. Вскоре, как он и ожидал, дверь распахнулась – вошла Мэри и устроилась на табурете. При виде ее у него еще сильнее, чем прежде, забилось сердце. Она была в той своей прежней юбке, в кроссовках, а в руках – теннисная ракетка.

– Так-так-так, смотрите, кто к нам пожаловал, – поприветствовал ее Макси. – Еще один почетный гость. Долго же вы пробыли в Вермонте, мисс Бенчли.

Когда Макси поставил перед ней ее привычное мороженое, она лукаво посмотрела на него:

– То есть тебе показалось, что долго, дорогой Макси?

– Конечно. А что делали?

Она подержала на языке шарик мороженого.

– Не знаю, стоит ли рассказывать.

– Ох, стоит – давайте.

– Ну, я была в путешествии, Макси. Временами было довольно тяжело, но я бы ни за что на свете не отказалась от него.

– Да, здорово. Слушайте, а как насчет того кленового сиропа, который вы обещали привезти?

– Макси, прости, у меня нет твоего сиропа. Но если ты будешь хорошо себя вести, то получишь добрый кусок свадебного торта.

– Что? Вы собираетесь замуж? – Он повернулся к Мюррею. – Вы слышали это, док? Почему бы вам не поздравить ее?

– С какой стати? Ты знаешь мои взгляды. Только простофиля может жениться на хорошенькой медсестре.

– Да ладно вам, Скотти. Будьте человеком хоть раз. Пожелайте ей всего хорошего.