Блистательный Двор

– Прошу меня простить, – обратился он к Уоррену. – Очевидно, столь щекотливый вопрос нам необходимо обсудить поподробнее. Дайте нам немного времени – и мы свяжемся с вами, как только найдем решение проблемы.

Уоррен помедлил. Казалось, что ему не хочется уходить, ничего не добившись, но в конце концов он кивнул.

– Я буду ждать вашего ответа – и скорейшей встречи с Аделаидой. Встречи до бала, – с нажимом произнес он. – И благодарю вас за то, что согласились выслушать мое необычное предложение.

Когда Торны распрощались с Уорреном, Джаспер утащил Седрика к себе в кабинет и закрыл дверь. Мы покинули галерею и направились в свои спальни. В коридоре меня засыпали вопросами и комментариями. Мне нечего было отвечать, а от девичьей трескотни у меня разболелась голова. Когда смогла остаться в нашей с Мирой комнате без посторонних, у меня вырвался вздох облегчения.

Мира лукаво мне улыбнулась.

– Какой сюрприз! – сказала она.

Я растянулась на кровати, обдумывая случившееся.

– Это ты еще преуменьшила.

– И как ты намереваешься поступить? – спросила меня подруга.

– Сомневаюсь, что я действительно смогу сделать выбор. Нами командуют Торны.

Мира уселась рядом со мной.

– Если бы ты спустилась вниз и объявила, что согласна стать женой Уоррена, возражений бы не было даже от Седрика.

Я резко села.

– Ты считаешь, мне стоило так сделать?

– Мое мнение ничего не значит. Но у тебя есть амбиции. А ничего амбициознее вообще нельзя вообразить.

– Да… и я смогу купаться в роскоши. А мы находимся здесь исключительно для того, чтобы заполучить богатенького жениха.

Конечно, мы были вовсе не обязаны выбирать самого щедрого адорийца. Однако если мужчина предлагал хорошие деньги за жемчужину, то это свидетельствовало о том, что он готов тратиться на свою избранницу и в будущем. При этом Торны получали после сделки приличные комиссионные, да и сумма, закреплявшаяся за невестой в качестве вдовьей доли, также увеличивалась.

– Хотя несколько самонадеянно явиться сюда, пожелав купить бриллиант! – сострила я.

Мира расхохоталась.

– Точно! Хотя Уоррен, по-моему, соображает. И он такой неуклюже-очаровательный. Он хотя бы не из тех, кто спрашивал, нельзя ли купить сирминиканский гранат по сниженной цене.

Я сжала ее руку. Такое предложение мы слышали очень часто.

– Мне понравилось, что он заинтересовался моей личностью больше, чем моей внешностью.

– А он уже тебя видел! Уоррену незачем беспокоиться о твоей внешности.

– Но ты бы на такое не пошла. Ты по-прежнему хочешь выкупить свой контракт.

Мира замолчала.

– Ты и сама говорила, что Торны нами командуют. Мое мнение тут совершенно ни при чем. Но я бы поступила так, как сказал Седрик, и оценила остальных ухажеров. Кстати, ты тоже можешь выбрать Уоррена или кого-то еще на балу.

– Тэмсин пошла бы на эту сделку, – с грустью произнесла я.

– Тэмсин потребовала бы священника и заявила, что хочет заключить брак немедленно, – подтвердила Мира.

У меня сжалось сердце.

– Это Тэмсин следовало получить подобное заманчивое предложение. Ей надо было стать бриллиантом.

* * *

Вечером мне передали, что Седрик переспорил отца: я не буду знакомиться с Уорреном до бала. Я заподозрила, что Джаспер уступил сыну не просто так. Он явно надеялся на то, что, увидев других претендентов, Уоррен в итоге повысит первоначальную сумму, которую он обещал за меня.

А утром следующего дня «Глициниевую лощину» начало лихорадить. Я обнаружила, что эпизод с Уорреном вызывает у меня смешанные чувства. Меня восхищала принципиальность Седрика. С другой стороны, я тревожилась, не лишится ли Седрик из-за своего упрямства столь необходимой ему комиссии.

И чего мне еще желать? Брак с Уорреном обеспечит мне безоблачное будущее. Хэдисену икорийцы не угрожали. Это была просто необжитая земля, нуждавшаяся в поселенцах, которые бы процветали, открывая там золотые прииски.

Несмотря на суматоху, я нашла возможность дописать картину во время отсутствия мистрис Калпеппер. Окно полуподвального помещения давало на удивление хорошее освещение. И вот однажды, отступив от мольберта, я смогла убедиться в том, что смогла скопировать манеру Тодороса.

Это была моя лучшая работа. Неопытный покупатель вообще не распознает в моей картине подделку. Возможно, и знаток живописи ничего не заметит.

Дверь подвала со скрипом отворилась. Вздрогнув, я обернулась – но сразу успокоилась при виде Седрика, который спускался вниз по ступеням.

Он встал рядом со мной и воззрился на результат моих трудов.

– Готово, – констатировал он.

– Да, – подтвердила я.

– Поразительно. В день нашей встречи твоя картина с маками меня потрясла, но это произведение… оно уникальное. Особенное. – Седрик продолжал завороженно рассматривать полотно. – Я унесу холст сегодня и отдам моему агенту. Он оценит картину и сообщит мне, сколько рассчитывает получить. Интуиция мне подсказывает, что сумма будет немаленькая. Наверное, я смогу выкупить пай Вестхэвена.

– А знаешь, что еще принесло бы тебе пай Вестхэвена? – игриво спросила я. – Двадцать процентов комиссионных с тысячи золотых.

Седрик отвел взгляд от картины и посмотрел мне в глаза.