Ближе, чем ты думаешь

К двум часам она нажала кнопку «Отправить» на письме в электронной почте. Ровно в 3:17 зазвонил ее телефон. Это и был тот самый адвокат: теперь Эми владела актуальной информацией по интересующим ее счетам на прошлую пятницу.

В 4:36 у Эми под рукой уже были банковские выписки за четыре месяца по счету Мелани А. Баррик.

В настоящее время там находилось семьсот тридцать три доллара двадцать восемь центов. В прошлый четверг — это была последняя операция — поступил перевод на сумму $278,17 от какой-то «Хокай Ассошиэйтс». Эми погуглила: выяснилось, что в их районе это было нечто под названием «Дом вафель».

«Дом вафель»? Самая известная торговка кокаином долины Шенандоа работала в вафельной? Вот тебе и на.

За последнее время с этого счета не снимали серьезных сумм, переводов тоже не было. Самыми крупными поступлениями были еженедельные выплаты от «Даймонд Тракинг Инкорпорейтед», но самый крупный из них не превышал 600 долларов, тем более что они прекратились в начале марта. В расходных операциях наиболее значительные суммы выплачивались по ипотечному кредиту; также еженедельно отправлялся чек на 250 долларов на имя некоей Иды Фернклифф, но и эти выплаты прекратились месяц назад. Как догадывалась Эми, это были расходы на воспитателя, ухаживающего за ребенком.

Что еще? Энергетическая компания. Телефонная служба. Страховщики. Разве это выглядит как расходы подозреваемой в крупном деле, которая, похоже, жила от зарплаты до зарплаты?

По дебетовой карте Баррик приобретала продукты. Но в последнее время аппетит у нее, похоже, сильно упал. Самая большая сумма снятия наличных в местном банкомате равнялась 20 долларам.

Так что, если эта Баррик действительно была вольной наркодилершей, свой банковский счет она при этом не использовала. Если верить тому, что узнала Эми, Коко-мама балансировала между самой скромной жизнью и угрозой потерять жилье.

Наверняка эта Мелани Баррик что-то умело скрывала. Эми просто пока ничего не обнаружила. И должна была продолжать поиски.

Глава 52

Не могу сказать, что прошедшая неделя пролетела незаметно: в карцере жизнь замедляется настолько, насколько это возможно.

Мистер Ханиуэлл молчал, что весьма тревожило меня: он не звонил и не приходил. В единственной записке, которую я получила от него, говорилось, что подготовка к суду идет хорошо и что ему удалось связаться с Беном. О чем именно был их разговор, в записке не упоминалось. Мне даже в голову не приходило, что бы мог в данном случае предпринять Бен, особенно если он находился сейчас в Нью-Джерси или куда там еще он удрал.

Записка заканчивалась ободряющими словами — видимо, адвокат хотел поддержать мое настроение.

Ну, конечно. Ему-то легко было говорить.

Не найдя, чем заняться, кроме как прокручивать в уме все произошедшее, я вспомнила наш последний разговор с мистером Ханиуэллом. Как изменился его взгляд, когда он взирал на меня в офисе шерифа. Словно мое дело стало окончательно пропащим. Словно я уже не была невиновной, как он до последнего момента считал. Словно теперь я стала одной из тех его подзащитных, благодаря которым он не спал по ночам.

И я ничего не могла с этим поделать. Даже не могла ответить ему и сказать: «Чтобы сохранить хотя бы остатки рассудка, я расскажу своему защитнику все, что только смогу вспомнить». Почтовых марок у меня не было. Даже охранники не могли одолжить мне хотя бы одну: передача предметов от охранников заключенным была строго запрещена тюремными правилами.

Воскресенье 8-го апреля — за день до моего суда — почти ничем не отличалось от других дней, разве что пошел дождь. Во второй половине дня, когда меня выводили на прогулку, охранник, как всегда, для проформы спросил, желаю ли воспользоваться своими конституционными правами. И явно удивился, когда я сказала да.

Затем в очередной раз повторилась процедура с надеванием наручников и препровождением меня в клетку. Когда меня ввели внутрь, то сняли браслеты и оставили, так сказать, свободной — забавное словцо, особенно если учесть, что вся моя свобода заключалась в том, чтобы мерить шагами жалкое пространство камеры размером 15 на 15 футов.

Лил теплый дождь, дававший жизнь урожаю и цветам. Не ливень, но почти. Вода заливала бетонные плиты двора, на них растекались лужи, в которых танцевали падающие капли.

Через несколько минут залило и меня. Ну и что — зато меня не поливали из тюремных шлангов, так что я не имела ничего против того, чтобы промокнуть. В любом случае под дождем было великолепно.

Я настаивала на выходе главным образом потому, что хотела как следует выспаться в ту ночь. Рассчитывала, что свежий воздух мне поможет. Спортивные упражнения — тоже. Я начала с пробежек по клетке, затем занялась отжиманиями.

Я стала сильнее. Можно даже сказать — мощнее. Я похудела, и теперь мой вес был на пять фунтов меньше положенной диетологами нормы. Кожа плотно облегала ребра. Мышцы послушно повиновались мне, когда я двигалась. Казалось, я могу сделать что угодно. И я прыгнула на забор, словно пытаясь перелететь его.