Ближе, чем ты думаешь

Трудно описать, каково это: сидеть в зале суда, когда над тобой стоят и пристально следят уважаемые, рациональные, порядочные люди. Стоят и думают: «Во дает мамаша, позволила своему ребеночку покататься в кокаинчике».

У секретарши было такое лицо, словно ей было неприятно дышать со мной одним воздухом.

Судебный пристав взирал на меня с открытым презрением. Он явно не мог дождаться того, чтобы вернуться домой и рассказать жене о таракане в человеческом облике, который заполз в суд, где он заседал.

Судья Стоун, который едва не выгнал меня из зала после моей эскапады, продолжал искоса смотреть на меня. Для него, видимо, я уже не просто была женщиной, которая утратила контроль над собой. Я была воплощением зла.

И как же я боялась за здоровье Алекса! Оставались ли на нем просто следы, или он все же сумел проглотить достаточно? И какие могут быть последствия, если он все-таки это сделал?

Но больше всего меня мучил один вопрос: какому кретину могло прийти в голову поставить под угрозу жизнь ребенка? И чего вообще мог хотеть подобный субъект?

Эти мысли настойчиво бились у меня в голове, так что последняя часть показаний Тины Андерсон прошла для меня как в тумане.

Вновь мне удалось собраться только тогда, когда на трибуну для свидетелей поднялась Нэнси Демент со своими эполетами. Своим вечно радостным голосом она назвалась и подтвердила суду свои полномочия.

Донна Фелл потихоньку начинала понимать, зачем тут появилась Демент.

— Миссис Демент, не могли бы вы рассказать суду, как мисс Баррик и ее ребенок впервые привлекли ваше внимание? — задала вопрос Фелл.

— По данному вопросу меня попросила вас проконсультировать Андерсон, — ответила Демент. — Она сказала мне, что ей позвонил лейтенант Питер Кемпе из офиса шерифа округа Огаста, и хотела, чтобы я поговорила с лейтенантом Кемпе о кое-каких аспектах этого дела.

— И что же вы обсуждали с лейтенантом Кемпе? — спросила Фелл таким тоном, словно уже знала ответ.

— Он сказал мне, что работал с конфиденциальным информатором, связанным с уголовным делом против г-жи Баррик, и что конфиденциальный информатор поделился определенными сведениями с канцелярией шерифа, которые могут представлять для нас интерес.

— И что это были за сведения?

— Информатор сказал лейтенанту Кемпе, что миссис Баррик хотела продать своего ребенка.

— Продать ребенка?! — загремел судья Стоун.

Одно высказанное вслух предположение так сильно его оскорбило, что он даже отвернулся от Демент. Потом поворотился всем телом ко мне. Едва ли на его лице могло отразиться еще большее отвращение.

По крайней мере на данный момент мне было все равно. Откровение для меня уже произошло. Вот почему Демент ничего не сказала мне тогда, на прошлой неделе, в ее офисе. И хотя вроде бы становилось понятно, с какой стороны пришло это ужасное обвинение, сразу же возникал следующий вопрос: кем был этот — конфиденциальный информатор?

Как я ни убеждала себя, что все это плод воспаленного воображения Нэнси Демент, все напрасно. Не стала бы она втирать лейтенанту полиции заведомый вымысел.

Так что этим информатором должен быть реальный человек, сообщивший им ложные данные.

Я тихо и быстро заговорила с мистером Ханиуэллом.

— Все это неправда. Неправда. Я не знаю, кто этот конфиденциальный информатор, но он лжет. Я никогда никому не говорила, что хочу продать своего ребенка.

Донна Фелл подождала, пока судья в очередной раз справится с шоком, затем продолжила:

— И как вы на это отреагировали?

— Меня это просто ошеломило, как и остальных, — сказала Демент. — Как я уже говорила, я работаю в этом агентстве тридцать три года и никогда не сталкивалась с подобной ситуацией.

— Что вы делали дальше?

— Я запросила у лейтенанта Кемпе подробности, но он ничем не смог поделиться со мной. Мне кажется, лейтенанта Кемпе больше беспокоил тот факт, что мисс Баррик продавала наркотики, а все, что касается возможной продажи ребенка, он собирался оставить нам. Я сказала лейтенанту Кемпе, что мне нужно больше сведений, и спросила, могу ли я сама поговорить с конфиденциальным информатором.

— Что ответил лейтенант Кемпе?

— Он колебался. И сказал, что Управление шерифа скрывает личности своих осведомителей — я, безусловно, это понимаю. Он спросил, может ли он передать некоторые мои вопросы конфиденциальному информатору, а затем передать мне ответы. Я сказала ему, что, учитывая суть проблемы, мне нужно поговорить с информатором лично. Мы муссировали этот вопрос до тех пор, пока не решили, что лейтенант Кемпе приведет информатора в свой кабинет и попросит его позвонить мне оттуда.

В этот момент мистер Ханиуэлл выпрямился с такой силой, которой я в нем даже не подозревала. И впервые с тех пор, как он вошел в мою жизнь, он начал вести себя так, будто защищал невинную женщину.