«Ближние люди» первых Романовых

Первая часть дня понедельника 15 мая действительно была спокойной, приказы продолжали работать. Боярин Артамон Сергеевич Матвеев даже собирался уехать из Кремля, но был остановлен другим боярином, узнавшим о начинавшихся волнениях в Москве. Немедленно Матвеев пошел туда, где был нужнее всего, — к царице Наталье Кирилловне и царю Петру.

В записках современника событий Сильвестра Медведева сохранилось описание марша взбунтовавшихся стрельцов и солдат, шедших на Кремль. Оно подтверждает слова автора летописи: «Месяца бо маия в 15 день, салдаты Бутырския и всех приказов стрелецкие полки, совещавшеся единомысленно, в 9 часу дни со всех стран пошли во град Кремль полками воинским строем з знамены и з барабаны, со оружием, с мушкеты, з бердыши и с копьи, и несколко привезли и пушек, якобы на некоего неприятеля иностраннаго. Идоша же зело бодро и свирепством ярящеся, яко звери неукротимыя». Медведев также говорил об охватившем всех страхе неизвестности и перемены с тишины на «бурю ветрену велию, и облаки мрачны ношахуся, народу вящий страх деюще»[389].

Конечно, чтобы вот так, одновременно, всем полкам пойти в Кремль, надо было всё рассчитать и договориться заранее. В Москве уже несколько месяцев было неспокойно, и стрельцы начали отдельные выступления еще до того, как Артамон Матвеев вернулся в Москву. Возможно, его присутствие в столице подхлестнуло развитие событий, превратившихся в кровавую историческую драму.

Собираясь на шествие в Кремль, стрельцы в тот же день 15 мая вели «агитацию». Автор летописи назвал таких посланцев из стрелецких полков «навадницами» и «смутницами», передававшими слухи «на прелесть людям». Один слух состоял в том, что Нарышкины убили царевича Ивана Алексеевича. Другие обвинения были связаны с мнимыми притеснениями вдовы царя Федора Алексеевича царицы Марфы Матвеевны, которую Иван Нарышкин с братом якобы «били, и косу оторвали»; они же и царевну Софью «по ланитам били и за власы драли». Больше всего возвращенного из ссылки брата царицы ненавидели за покушение на царский трон: якобы он надевал на себя царские одежды «и на месте царском садился». Автор одной из повестей о событиях 1682 года, сохранившейся в Соловецком собрании, передал слова стрельцов, сравнивших «воров и изменников» Нарышкиных и Бориса Годунова, за грехи которого было послано «многомятежное время, велий глад и мечь». Сильвестр Медведев тоже приводил речи мятежников, объяснявших, «яко идут они выводити изменников, и неправдотворцев, и губителей царского рода»[390].

Как видим, нигде впрямую имя боярина Матвеева не называлось, но он оказался одним из первых, с кем расправилось взбунтовавшееся стрелецкое войско.

Сначала боярам и патриарху Иоакиму, спешно пришедшему во дворец по зову царицы Натальи Кирилловны, удалось ненадолго остановить стрельцов, запрудивших всю Соборную площадь и остановившихся у входа в царский дворец. Посовещавшись во дворце, царица Наталья Кирилловна, бояре и духовные власти решили пойти на Красное крыльцо и показать стрельцам живых царя Петра и царевича Ивана Алексеевичей, опровергая главные подозрения в покушении на их жизнь или лишение «царства». Боярин Артамон Сергеевич Матвеев был здесь же на крыльце рядом с царицей Натальей Кирилловной и перепуганным царем Петром. Вместе с другими боярами он настаивал на том, чтобы показать царевичей народу на Красном крыльце, но все-таки с предусмотрительно запертыми деревянными решетками. Потом бояре сделали попытку остановить стрельцов, немного спустившись вниз по ступеням Красного крыльца для разговора с толпой.

Боярин Матвеев пытался остановить хорошо ему знакомых стрельцов напоминанием об их службах при подавлении «коломенского шума» в 1662 году. Но прежние пожалования «янычарам» царя Алексея Михайловича были забыты, выданный когда-то щедрый царский рубль давно потратили…[391] Никакие аргументы на толпу не действовали, разогнать вооруженных стрельцов, собравшихся в Кремле, тоже было некому. Оставалось уговаривать их разойтись. И если бы не существовало никакого заговора, наверное, этим всё и могло бы завершиться. Но целью вооруженных людей в Кремле оказалась расправа с неугодными боярами.

Думая остановить вооруженных людей, патриарх Иоаким «пойде к ним на низ», но это было воспринято враждебно, стрельцы закричали, что не ждут «ни от кого советов». Запомнился и еще один грозный стрелецкий крик: «что пришла уже самая пора, кто нам надобен разбирать». Роковую ошибку совершил младший Долгоруков, князь Михаил Юрьевич, неосторожно решивший от увещеваний перейти к угрозам. Он и был убит восставшими первым. Так была пройдена невидимая граница, символом которой всегда было Красное крыльцо.