«Ближние люди» первых Романовых

Справедливости ради можно сказать, что идея подобных «кормлений» от службы укоренилась давно и была очень глубокой. Принималась она и теми, кто искал свою выгоду в приказах и готов был платить немалые деньги за достижение нужного результата, задабривая подарками всех, кто имел отношение к расмотрению дела. Особенно пользовались своими возможностями богатые монастыри, отсылавшие в Москву специальных ходатаев. Из их переписки с игуменами можно узнать немало бытовых деталей о приказном порядке XVII века, например, о том, как однажды боярину во главе приказа (речь шла о многолетнем дворецком князе Алексее Михайловиче Львове) прислали в числе прочей дорогой рыбы «свирских», а не «кубенских» сигов и он их не принял, потому что «тех сижков боярин не кушает»![136] Мало кто из служилых людей и воевод мог тогда с гордостью произнести: «Ни у какова человека ничего не имывал». Но морозовское правительство превратило взятки в основу своего существования и само довело всех до открытого бунта в столице.

С такой репутацией каждый новый шаг боярина Морозова заранее ставился ему в вину.

Царь Алексей Михайлович повторил историю своего отца с неудавшимся первым браком. История несчастной Марии Хлоповой повторилась у «касимовской невесты» Евфимии Всеволожской. Судьба первой невесты царя Алексея Михайловича тоже была печальной, и она не стала царицей из-за чьего-то вмешательства. Кто же был виноват и посмел препятствовать царской «радости»? Конечно, пошли слухи о «вине» боярина Бориса Ивановича Морозова. Основанием для подобных разговоров стали обстоятельства следующей царской свадьбы, состоявшейся 16 января 1648 года. Новой царской избранницей стала Мария Ильинична Милославская. На ее сестре Анне, через неделю после царя, женился боярин Морозов, став царским свояком. Поэтому всё и указывает на его «вину» в неуспехе брака с Евфимией Всеволожской: устраняя других претенденток, он якобы стремился достичь свойства с царем. Но эти построения не учитывают, что выбор и первой невесты царя Алексея Михайловича вряд ли мог произойти без Бориса Ивановича Морозова. В заготовленном чине к свадьбе с Евфимией Всеволожской, как и в церемонии брака с Марией Милославской, у боярина Морозова была одна и та же главная роль посаженого отца царя Алексея Михайловича.

Стремительность, с какой боярин Борис Иванович Морозов отвоевал себе первое место в окружении царя, впечатляет. Помимо известного выдающегося положения в управлении приказами, куда его раньше никогда не назначали, можно указать на косвенные, «невидимые» признаки усиления позиций нового главы правительства.

Во все времена придворные использовали свою близость к царю как источник обогащения, получая власть и собственность. В 1645 году денежный оклад боярина Морозова повысился почти в два раза, до недосягаемых прежде 900 рублей. В боярской книге 155-го (1646/47) года размеры этого оклада выросли еще на треть и достигли «с придачами за службы» 1200 рублей[137]. Во всей истории Думы трудно найти прецеденты таких огромных выплат за службу.

Именно тогда боярин Борис Иванович Морозов приобрел в собственность знаменитые нижегородские вотчины в селах Лысково и Мурашкино рядом с Макарьевым Нижегородским монастырем. Благодаря прекрасно сохранившимся вотчинным архивам можно увидеть грандиозный размах боярского хозяйства. И тогда же, 24 мая 1647 года, обменяв свой двор «в Кремле городе у Каменного мосту у Знаменских ворот», располагавшийся у Троицкой башни, он переехал в новые владения «на Спасской улице» по соседству с кремлевским Чудовым монастырем, выменяв их у игуменьи и сестер Новодевичьего монастыря[138]. Толпа, собравшаяся в Кремль в мятежные дни начала лета 1648 года, требовала выдачи Морозова и его слуг именно с этого боярского двора…

Мятеж 1648 года

Почему боярин Морозов стал так ненавистен за короткие два-три года своей полной власти и влияния на дела и всё закончилось открытым протестом, вылившимся в давление на царя Алексея Михайловича, погромами дворов бояр и дьяков и даже расправой над обвиненными во взяточничестве приказными?

Разобраться в событиях 1648 года помогает «челобитная мира» — документ сложно поддающийся источниковедческой обработке, но тем не менее вполне достоверный. Сначала он был известен в переводах и долгое время так и цитировался в трудах историков, пока в 1930-х годах не был найден и опубликован аутентичный текст. Правда, довоенное чешское издание с публикацией «челобитной мира», сделанной оказавшимся в эмиграции историком Мстиславом Вячеславовичем Шахматовым, еще долгое время было недоступно для исследования на родине.