Близнецы на вкус и ощупь (СИ)

Под обеими ладонями Джорджа — её тепло. Золотая сеть платья врезалась в кожу, но он нёс девушку на руках всё выше и выше, в башню Рейвенкло. У Холлы не было сил ни бороться, ни сопротивляться, и она просто упала на руки Уизли, как только оба вышли из кареты на тёмный газон Хогвартса.

— Я хочу в башню, просто хочу домой, — Холла шептала, прижавшись мокрой щекой к плечу несущего ее гриффиндорца. Он пах миндалём, совсем как Фред.

— Мы уже близко, милая, совсем близко.

Преодолев несколько коридорных пролётов, а затем не без труда — винтовую лестницу, ведущую на вершину башни Рейвенкло, они оказались перед гладкой буковой дверью без ручки и замка. Лишь бронзовый молоток в форме орла намекал, что дверь в принципе может открываться.

— И как туда попасть? — недоуменно спросил Джордж.

— Постучать орлом в дверь, — Холла протянула руку к птице.

— А какой пароль?

— Нет пароля, надо слушать загадку. Ответ всегда разный.

«Не удивительно, что Рейвенкло всегда в верхних строках по баллам в СОВ», — подумал Джордж.

Орёл, направляемый рукой Холлы, четыре раза ударил клювом по дереву и встрепенулся, словно живой. Он оглянул свои перья, убедившись, что они не нуждаются в чистке, и скрипуче озвучил загадку:

«Скажешь — не приходи! Всё равно приходит. Скажешь — не уходи! Всё равно уходит». Птица замерла, уставив металлический взгляд в зрачок близнеца.

Джордж молчал. Он понятия не имел, какой ответ.

— Я… не знаю, — сказал он растерянно.

— Это время, — ответила Холла за него, и гладкая створка бесшумно отъехала вбок, пропуская пару в круглое синее обиталище.

…

— Я посижу, пока ты не уснешь…

Женская спальня Рейвенкло была так же пуста и практически так же одинока, как и седьмая мальчиковая в другом конце замка в эту секунду. Но здесь хотя бы был один человек, знающий, что такое любовь.

Холла лежала под одеялом в спальне, пробужденной от тьмы лишь ночником на тумбочке, умытая и расчесанная. В тот момент она более, чем когда-либо, напоминала ребенка.

— Я идиотка, Джордж. Почему я сама не смогла разуть глаза и понять, что нельзя так самообманываться?

Девушка говорила, словно он уже не был частью этого королевства кривых зеркал, но лишь потому, что это он отстранил Пэнси, когда та пыталась перехватить подругу на крыльце, чтобы довести до замка. А слова рвались наружу, и должен был быть рядом кто-то, кто бы слушал, слышал и делил с ней догнавшую реальность.

— Дело не в тебе, просто… мы такие. И знаешь, никогда в жизни я не испытывал за это стыд. До сегодняшнего дня.

Парень сидел на краю кровати, освещаемый тусклым огоньком, пока все углы пропадали в сгущающемся с каждым метром мраке.

— Зашторь гардины, мне страшно и хочется не видеть сейчас эту пустоту, — попросила девушка, пряча нос в одеяло. Близнец поднялся и выполнил её просьбу. Синий балдахин был тяжелым, добротным. Парень, обходя спальное место, бросил мимолетный взгляд на комнату, в каждой частичке которой ощущался женский дух: предметы находились на своих местах, словно по ночам самостоятельно возвращались на позиции, ковёр был пушист и вычесан, а все кровати стояли заправленными, ожидая своих хозяек с бала. Уизли так захотелось вдруг навсегда остаться жить в этой спальне, что собственные мысли даже смутили его.

«И на что я только использовал свой маховик? Когда мог вернуть время хотя бы на час, чтобы просто побыть с ней подольше». После ночи в клубе маховик больше не работал.

Он вернулся на свое место, поднырнув под створку гардины.

— Тебе что-нибудь принести?

— В столике лежит зелье спокойного сна, подай, пожалуйста.

«Какая она милая без косметики».

Сунув руку в шкафчик, Джордж нащупал рельефную склянку. Бесконечно не хотелось отдавать сосуд девушке, потому что это сулило прощание. На пузырьке не было бирки.

— Ты сама это приготовила?

— Да.

— Но это очень продвинутая магия! — брови Джорджа поползли вверх.

— У меня высший бал по зельеварению, и я планирую работать в институте заболеваний фауны в Лондоне. — Холла устало протянула руку и забрала флакон.

«И правда, я ведь о ней в сущности ничего не знаю», — удивился вдруг Джордж этому простому открытию.

— Тебе следует вернуться в Гриффиндор, — рейвенклонка откупорила флакон, — я хочу уснуть, чтобы этот проклятый день поскорее закончился. А завтра… О завтра я подумаю завтра.

— Но…

— Джордж… — девушка повременила с напитком, и открытый флакон замер в её руке. Глаза Холлы выражали тоску и решимость, — Все видят вас единым целым, кроме меня. Мне жаль, но ты совсем не такой, как твой брат. А я не могу… Я люблю Фреда. Я всегда буду любить его. Да, это звучит как безумие, но мне не объяснить вот так, за две минуты.

Уизли думал, что потерял её еще в карете, и ничего ужаснее с ним уже никогда не случится, но понял, что прямо сейчас потерял её повторно.

— Дай мне шанс…

— Не я нужна тебе, — девушка привстала с подушки. Его лицо оказалось так близко, что стало слышно дыхание. Ладонь легла на щёку Джорджа.

Он придвинулся и в порыве коснулся обветренных губ своими. Холла не отпрянула, позволив ему этот единственный отчаянный божественный первый и последний поцелуй.