BLOGS

...Через сорок минут мы на наших УАЗиках будем буксовать в заносах на Западном кольце, и застынет даже чай в термосах. Тьма будет приходить с океана, и далёкие огни Воргашо-ра - жёсткого, побелевшего от мороза в своих бетонных конструкциях - будут казаться тёплыми огоньками. Уже хотя бы потому, что они единственные в этом мраке пурги, бесцветья и усталых глаз - усталых уже к четырём часам вечера.

А где-то в тридцати минутах езды осталась зелёная цветущая лакуна, созданная людьми, чтобы победить серость и мрак Полярной ночи. И ведь пол-Воркуты были такими - создавшими подоконники «имени Сулавеси и Ямайки», коридоры имени Крыма, курилки имени Тавриды... Вкус к жизни и свету, и цвету. Модель своего Эдема... Своего потерянного рая... Потерянного из-за страсти покорения мира.

2012 год

ВОЙНА ГЛАЗАМИ ОТЦА

Как сыну рассказать о войне отца? Можно ли рассказать о той войне человеку, не знающему, наверное, и сотой доли обстоятельств быта, настроений, нервов? Только очень приблизительно... Поэтому я о той войне рассказывать и не буду. Я представлю своего отца - Спичака Ивана Гавриловича. И представлю так, как, скорее всего, представился бы он сам.

Сначала, как положено солдату... «Призван в сентябре 1941-го. Уходил на фронт в составе сборного батальона, одним из последних из г. Бердянска (тогда г. Осипенко) Запорожской области Украины. Немцы были уже на подступах. Два дня мы составом примерно в 200-240 человек под командованием неизвестного мне майора двигались в сторону Синельниково. Эти два дня мы были ещё вместе со старшим братом Павлом. Ночевали либо в сельхозпостройках, либо в каких-то хозяйственных помещениях. На третье утро очень рано, я, раздобыв табачка, побежал к брату в соседний сарай, чтоб на двоих раскурить самокруточку - метрах в трёхстах от нашей стоянки.

Сарай оказался пуст - какая-то бабушка, подметающая пол, сказала, что солдат часа три назад подняли, и они ушли... На Крым куда-то. Навсегда запомнил то утро. Я сел, заплакал, курил самокрутку крупными затяжками и вдруг чётко понял, что закончилось всё - вообще всё. И юность, и мир, и даже мир как бы большой - всё теперь в моей жизни будет не так. И ещё неизвестно - будет ли сама жизнь?

С братом мы встретимся только в 1946-м. Он придёт совсем седой после плена, после тяжёлых проверок СМЕРШа в г.Юхнове, где на пересылках проверялись многие, прошедшие немецкий плен, но Павел придёт с честью. Он защищал Севастополь. И, похоже, досталось ему там сильно. В плен-то он попал в беспамятстве - контуженый был и раненый...»

Ещё через два дня сборный батальон, где, в самом деле, была одна винтовка на пятерых и по пять-шесть патронов, не дойдя до Синельниково, попал в бой - немцы обошли... Батальон в степи был беззащитен. Его уничтожили почти полностью. Семнадцать человек, по воспоминаниям отца, собрались ночью в балке, в степном овраге, приняли решение выходить к своим на север, потому что на востоке уже были немцы... Вышли.

С октября 1941-го отец в 462-м сапёрном батальоне160-й стрелковой дивизии. За войну был ранен трижды: в конце марта 1942-го, в середине апреля 1943-го, и 3 апреля 1944 года тяжёлое ранение и контузия сделали отца инвалидом... Восемь месяцев госпиталей... Но если по порядку, то отец после ранений был и в выздоравливающем батальоне (с.Мцхета, г.Гори Грузинская ССР), а в феврале 1944 года уже в звании сержанта переведён в дивизионную разведку при 212-м полку. Последнее его воинское подразделение - это эвакогоспиталь №1504. Отсюда в звании старшины уволен в запас в декабре 1944 года и вышел за ворота госпиталя на костылях.

Небольшие рассказики о фронтовых эпизодах самого отца, с максимальным сохранением его стиля изложения и словечек -пусть они и будут памятью о моем отце. Пусть говорит он сам...

Фронтовые картинки с натуры

...В 41-м осенью утром просыпаешься и не знаешь, доживёшь ли до полудня. Оно, конечно, так и в другие периоды бывало, но в 41-м ещё и отступление, безнадёга, ощущение бессилия... Вот, думаю, знал бы комбат тогда, что вот стоит Ванька Спичак, солдат в конце строя, - я ж маленький-маленький был. Это на войне я немного подрос, а так ведь винтовка выше меня была... Вот знал бы комбат - есть в строю парень, который до Победы доживёт. И даже вот скоро 50 лет Победы ... Комбат бы меня на руках носил... Командир дивизии бы носил и всем показывал - ребята, победим!..

...В 41-м на переправе под бомбёжку попали. Осколок авиационной бомбы на излёте мне плашмя в спину ударил. Так шваркнул, что отбил дыхание - лежу задыхаюсь, воздух ловлю, как рыба... А вокруг лошади, крики, люди бегут, какие-то доски с небес сыплются. Прямо рядом со мной гусеница танка. Танкист выскочил, что-то своё делал, меня увидел. Бросил на броню: «Удержишься - может, выживешь. Не удержишься, браток, имей ввиду - я даже не увижу, как ты упал...» Я удержался. Спасибо, танкист. А ранением это даже не считалось. Отлежался пару часов на бугорочке - и вперёд, своих догонять.