Блок 11. Выхода нет

Они нашли его возле кипы одеял, к которой он отлетел во время драки. Отто взял его за рукоятку.

— Хорошо бы его дезинфицировать.

— А как? — спросил Моше.

— Огнем. Возьми свою зажигалку.

Моше поднял зажигалку, брошенную на пол обершарфюрером.

Они медленно провели лезвие ножа над пламенем — сначала одной стороной, а затем другой. Металл приобрел коричневатый оттенок.

Берковиц уселся на стул и вытянул ноги. Руки он завел за спинку стула.

— Пусть меня кто–нибудь держит.

Моше подошел к нему со спины и крепко ухватился одной рукой за голову, а второй — за его нижнюю челюсть. Иржи схватил его за руки. Теперь Берковиц уже не смог бы вырваться.

— Я готов, — заявил он.

«Красный треугольник» подошел к нему и, наклонившись, заглянул ему в рот.

— А какой именно зуб?

— Второй по счету коренной. Слева. Давай быстрее.

Отто засунул в рот Берковицу кончик лезвия и, приставив его к нужному зубу, спросил:

— Этот?

— Угу–у–у–у… — ответил финансист. Моше заставлял его держать рот все время открытым.

— Потерпи одну секунду, — сказал Отто.

Он повернул кисть руки, в которой держал нож, так, чтобы опереться о кость нижней челюсти, и затем осторожно, но очень сильно надавил. На лбу у него тут же выступили капельки пота. Берковиц застонал от боли.

— Секунду… Всего лишь секунду…

Отто снова надавил на нож. Зуб подался, и лезвие соскользнуло с него, едва–едва не вонзившись в небо Берковица. Финансист, которого Моше и Иржи тут же отпустили, резко наклонился вперед и сплюнул кровь. Все посмотрели на пол. Посреди лужицы крови лежал и поблескивал бриллиант, часть поверхности которого была скрыта фарфоровой оболочкой.

— Вот это он и есть, — сказал Берковиц.

Взяв драгоценный камень двумя пальцами, он вытер его о свою куртку и показал остальным заключенным.

— Красотища! — восторженно воскликнул Иржи. Он очень осторожно взял у Берковица камешек большим и указательным пальцами и поднес его к мочке своего уха, как будто это была серьга с бриллиантом. — Ну как я выгляжу, девочки?

— Он обошелся мне в кругленькую сумму. Мне тогда даже и в голову не приходило, что ему будет суждено оказаться здесь, — сказал Берковиц и снова плюнул кровью на пол.

— Ну и что теперь? Как мы отсюда выберемся? — спросил Отто.

— У меня есть идея, — сказал Моше. — Мы…

Он не успел договорить: из–за висевшей на веревках одежды появился Пауль.

— Вы уже закончили свое внутрисемейное собрание? — спросил он.

— Да, можешь идти.

Немец подошел к другим заключенным и подозрительно посмотрел на них.

— Что–то у вас уж больно озабоченные лица… У меня такое впечатление, что вы не ограничились тем, что обменялись сплетнями по поводу своего гетто… — сказал Пауль, обходя вокруг стола и заглядывая каждому из находившихся возле стола людей в глаза. — А что за возню вы устроили с Берковицем?

— Мы удалили ему зубной камень, — ответил Моше. — Он в этом очень сильно нуждался.

— Вы, евреи, способны на какие угодно ухищрения. Мы можете умудриться спрятать в зубах очень маленькие, но при этом очень ценные предметы…

Никто ничего не ответил.

— Значит, так оно и было? Я прав?

— Какая тебе разница? Здесь, в этом бараке, ты нам ровня.

Пауль, проигнорировав эту реплику, продолжал:

— Наверное, вам пришла в голову какая–то идея. Эта ночь сделала вас уже совсем другими. Вы уже не те жалкие еврейчики, которые трясутся от страха при малейшей опасности…

— Именно так, — кивнул Моше. — Мы уже совсем не такие евреи.

— Знаете, что я думаю? Вы готовите побег. Составляете маленький — и наверняка нелепый — план побега. Это ваш beau geste[81], да? Вам ведь прекрасно известно, что живыми вас из лагеря никто не выпустит…

— Да, мы об этом слышали… — сказал Моше, приближаясь к Паулю.

— И как же это вы собираетесь отсюда удрать? — спросил Пауль. — Для вас что, не являются непреодолимой преградой ни колючая проволока, по которой идет электрический ток, ни караульные вышки, ни часовые, ни собаки?.. Сбежать отсюда невозможно, неужели вы этого не понимаете?

Произнося эти слова, Пауль медленно перемещался в сторону двери. Моше шел за ним, держась от него на расстоянии в пару метров. Они настороженно смотрели друг на друга, передвигаясь очень мелким шагом — как танцоры, ожидающие друг от друга какого–нибудь жеста, который послужит сигналом к началу танца.

— Именно так, ты прав, сбежать отсюда невозможно, — сказал в ответ Моше. — Поэтому вряд ли стоит ожидать чего–нибудь экстраординарного от маленькой группы презренных евреев.

Пауль вдруг стремительно бросился к двери и схватился за ручку, но прежде чем он успел ее открыть, на него со спины набросился Моше.

— Я его держу! — крикнул он.