Блок 11. Выхода нет

— Ну что ж, ты меня убедил, — с ироническим видом сказал Моше. — Вот только найду волшебный ковер–самолет — и сразу же улечу отсюда.

— Ты должен по крайней мере попытаться отсюда выбраться! Моше, перестань хотя бы сейчас разыгрывать из себя циника. Ты должен выбраться из этого лагеря. Именно ты.

Моше посмотрел поочередно на всех остальных заключенных: на коммуниста Отто, на «уголовника» Яцека, на ублажавшего эсэсовцев гомосексуалиста Иржи, на расчетливого финансиста Берковица, на единственную здесь женщину Мириам…

— Ты та стекляшка в мозаике, которая заставляет все остальные стекляшки складываться в единый узор, — сказал Отто.

Моше тяжело вздохнул. Он чувствовал себя очень уставшим…

— Я не такой сильный и выносливый, как ты, Отто.

— Теперь ты уже поневоле станешь и сильным, и выносливым, потому что у тебя появилась цель.

Не давая Моше больше возможности возражать, «красный треугольник» стал подталкивать его к двери.

— Дай мне зажигалку, — потребовал Отто.

Моше, пару секунд поколебавшись, протянул ее немцу.

— Подождите! — вдруг раздался голос Яцека.

Моше и Отто обернулись и посмотрели на него. Бывший футболист, сидя на полу, уставился на них пристальным взглядом. Его глаза горели.

— Я могу вам помочь, — заявил он.

— В этом нет необходимости, Яцек. Хватит и того, что ты не будешь нам мешать…

— Нет, не хватит. Мне хочется вам помочь. Я сделаю все для того, чтобы помочь тебе убежать из лагеря, Моше. — Взгляд капо стал ошалелым. Из–за полученного от Алексея удара кулаком его скула сильно распухла, но тем не менее в лице читался энтузиазм. — Поклянись, что, когда выберешься на свободу, ты не попадешься опять нацистам в руки. Ты должен преодолеть на своем пути все преграды — должен преодолеть их ради всех нас и ради… ради моего брата.

Моше кивнул.

— Поджечь барак — хорошая идея, — сказал Яцек. — Однако этого мало. Придется ведь еще и преодолеть заграждение из колючей проволоки под напряжением. Пожар отвлечет на себя внимание эсэсовцев. Я проберусь в барак, в котором лежат инструменты, — я знаю, как в него можно зайти. Если я встречу кого–нибудь из эсэсовцев, я скажу ему, что сейчас срочно должна убыть на работу одна Arbeitskommando[88] — тем более что до утреннего подъема осталось уже совсем немного времени. Я прекрасно знаю устройство этих ограждений из проволоки, потому что я несколько раз помогал лагерному электрику, и мне известно, как можно спровоцировать короткое замыкание. Мы возьмем кусачки и резиновые перчатки, проберемся в безлюдное и темное место, перережем колючую проволоку, и ты сможешь добраться до того тайника, в котором собираешься спрятаться.

— У тебя нет необходимости это делать… — стал возражать Моше.

— Но я хочу это сделать, — перебил его Яцек. — После того, как я перережу проволоку, я постараюсь отвлечь внимание эсэсовцев, которые будут находиться поблизости. Например, при помощи твоих сигарет, Моше.

Моше вытащил из–под куртки пачку сигарет и протянул ее Яцеку.

— Это будет опасно.

Яцек фыркнул:

— Я, если ты помнишь, был на футбольном поле защитником. Моя задача заключалась в том, чтобы блокировать игроков противника, пока нападающие пытаются забить гол.

— Приготовься, — сказал Отто, поворачиваясь к Моше. — Я думаю, пытаться выскользнуть из барака через дверь не стоит. Лучше через окно. Когда загорится крыша, быстренько выбей стекло в задней стене и выберись наружу. Яцек пойдет с тобой. Он поможет пробраться через ограждение из колючей проволоки. Затем беги в сторону «Мексики», к штабелям лесоматериалов. — Отто взял карандаш и нарисовал на клочке бумаги схему. — Это вот здесь. — Он пометил на схеме место, о котором говорил, крестиком. — Смотри ничего не перепутай. Тебе все понятно?

Моше кивнул. Отто улыбнулся и, засунув клочок бумаги в рот, стал его жевать и затем проглотил.

— Через пару часов к тебе присоединятся мои товарищи.

Моше кивнул. Мир вокруг него зашатался, и мозги работали уже еле–еле.

Отто направился к сваленным в кучу одеялам. Как раз в этот момент ночная темнота начала потихоньку рассеиваться.

— Уже рассветает… — пробормотал Моше.

Другие заключенные тоже это заметили и повернулись к окну.

Отто посмотрел на Моше и улыбнулся.

— Ну что ж, пришло время действовать.

— Минутку, — сказал Моше. Он подошел к Мириам и прижал ее к себе. Она молча позволила ему это сделать.

— Борись, — сказал он ей. — Борись всеми своими силами. Ради Иды. Помни о том, что она, возможно, еще жива.

Затем Моше повернулся к остальным и, грустно улыбнувшись, сказал:

— Не ждите меня сегодня к ужину. Я задержусь на работе допоздна.

Отто наклонился с зажигалкой над сваленной в кучу эсэсовской униформой и принялся ее поджигать.

5 часов утра

— Jawohl, Herr Kommandant![89] — наконец–то донесся с другого конца линии сонный голос.

— Herr Oberscharführer! — рявкнул в телефонную трубку Брайтнер. — Чем вы там занимаетесь? Я уже более получаса не могу до вас дозвониться! Я требую объяснений.

— Я ходил… — Обершарфюрер лихорадочно попытался придумать какую–нибудь отговорку. — Я ходил проверить, как там ситуация в том бараке. Все спокойно, Herr Sturmbannführer!