Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов

«По нормам выдачи мы идем выше, чем другие города. Выше идем по жирам, крупе и сахару. По хлебу идем ниже. Я уже не говорю о том, что мы отовариваем карточки регулярно, нормально. Мы имеем очень богатый, если можно так выразиться, ассортимент продовольственных товаров в Ленинграде. Нельзя сказать, что мы имеем о том, что мы имеем одну только крупу, пшенную или гречневую, и все время ее варим, или имеем один горох. У нас имеется большое разнообразие продовольственных товаров. Третье – мы имеем высокое качество этих продуктов. Нужно сказать, что все организации, которые заняты завозом или поставкой продовольственных товаров в Ленинград, добросовестно относятся к качеству отгружаемой продукции. <…>

Завозить продукты в Ленинград очень трудно. Трудно не потому, что их нет (все наши заявки своевременно удовлетворяются), а трудность связана с транспортом, потому что на одной железнодорожной нитке висит снабжение трех фронтов боеприпасами, вооружением, составами с пополнением и плюс полное снабжение такого города, каким является Ленинград; к тому же трудность усугубляется перевозом через Ладогу, когда противник все время эту важнейшую коммуникацию держит под непрерывным воздушным воздействием».

16 ноября 1942 года

На днях вскрылась интересная «панама»: на рациональном питании полагается дополнительно к норме (800 г) 200 г жиров. А нам их ни разу не давали! Сейчас понемногу возвращают долг. По утрам на завтрак дают по 15–20 г вместо 10 г. До сих пор вернули долг только за первую декаду ноября. Завтра обещали погасить октябрьский долг в 140 г. Всего за прежние месяцы пропало 600 г. <…>

Сегодня обменял полтора килограмма хлеба на сто граммов табака. Табак остается дефицитом [М. К.].

17 ноября 1942 года

Зато масла и хлеба вдоволь. Сегодня за день съел со сливочным маслом полтора килограмма хлеба. Масла было много. Вчера купил по дополнительной карточке 200 г, а сегодня —150 г за октябрь. При общей сытости маловато хлеба и сахара [М. К.].

Через десять дней медкомиссия. Вечером 6-го шел пешком от дома до Литейного. Небо было темным. На черном фоне вспыхивали яркие зарницы выстрелов. Около 10 часов пришел к Беку.

В 11 часов сели за стол. Выпили. Нас было пятеро: я, Бек, его мать, невестка и товарищ. Комната, вернее квартира, уютная, богато обставленная. Сидели при лампе. Заводили патефон. Я протанцевал два тура. Был немного пьян. Легли спать в три часа ночи. Вечер прошел без песен и стихов, что бывало редко.

Утром в 8 часов похмелился и поехал домой. Дома законопачивал окна. В 4 часа пополудни приехал Володя Егоров, привез мой обед и пол-литра водки. У меня тоже была четвертинка. Выпили. Хорошенько закусили и поехали в Выборгский дворец культуры, там танцевали. Через сорок минут все кончилось. Ночевали у меня. 8 ноября утром вместе отправились на работу.

10-го с обеда взял увольнительную и вместе с Егоровым пилили дрова. Переносил их на четвертый этаж. Устал дьявольски. Особенно нога.

14-го вечером поехал к Кате. Вечер был холодный, ветреный, снежный. Около часа ждал ее у ворот. <…> За ужином распили четвертинку водки, пили чай. Делились новостями. Ночью выпал снег. Утро было бодрое. Пробыл у сестры до четырех часов дня. <…> Катя подарила мне новые русские сапоги и дала в дорогу полтора кило хлеба и банку баклажанной икры. Это сейчас для меня большое дело.

Морозы сдали. Туманы, дожди. <…> Получил от мамы телеграмму. Она осталась без карточек. Меня это беспокоит.

Скоро выяснится моя дальнейшая судьба. Физически я чувствую себя хорошо, морально тоже.

Наш завод недавно обстреливался, утром пришел на работу, стекла выбиты, от снарядов воронки. С начала и до середины ноября были частые налеты и яростные обстрелы.

С табаком второй месяц плохо. Пока кое-как держусь на старых запасах. На пару недель хватит. Встаю в шесть утра. Прихожу домой около семи вечера. С Финляндского и до Финляндского почти ежедневно хожу пешком. На заводе дела идут хорошо. Сам утеплил конторку, поставил печку и даже сделал трубы. Питаюсь на рационе, этого мало. Читаю Барбюса «Огонь», стихи французских лириков и Багрицкого.

Через несколько дней установится моя дальнейшая судьба. Армия или завод. Пока спокойно живу ожиданием. Все равно – что будет, то будет. От судьбы не уйдешь [Б.Б.].

НА НЕВСКОМ ПЛАЦДАРМЕ[104]

П.Е. Макаров

В конце сентября 1942 года меня, солдата отдельного батальона связи, обеспечивающего работу штаба 46-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Е.В. Козик, приняли в члены ВЛКСМ. В своем заявлении я писал: «Хочу быть в первых рядах борьбы с фашистами. Если потребуется, отдам свою жизнь за Родину».