Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов

Попыталась вызвать И.И., но часовой отказал. Вокруг дома толпились женщины, которых часовой отгонял на противоположную сторону улицы… Так ничего узнать не удалось, где он и что с ним и почему не пишет. Наверное, его уже нет здесь. Может быть, получил назначение и срочно отбыл, не успев написать письмо. Придется терпеливо ждать известий, если таковые будут…

Посетила баню Октябрьского района. В бане холодно, вода чуть теплая, но посетителей много. Среди голых женщин выделяются несколько исхудавших до состояния скелета, но не видно ни одной толстой. Все вылечились от ожирения. Не надо ехать в Кисловодск. <…>

После бани зашла к Силиным, знакомым по родной деревне. Хотелось узнать новости из Ярославской области. Александра Николаевна сообщила, что ее племянница Валя прислала мужу письмо, в котором писала, что им придется еще раз эвакуироваться, так как к их местности приближается фронтовая полоса. Она пишет, что в нашу деревню доносятся звуки артиллерийских орудий со станции, куда прилетают вражеские бомбардировщики. Письмо было послано в октябре. <…>

Я, в свою очередь, рассказала о том, что получила телеграмму от дочери, датированную 1 ноября из Мышкина, и там все благополучно. Она успокоилась, я, наоборот, обеспокоена ее сообщением. Там мои дети. Неужели им грозит опасность или мыканье на положении беженцев? Такая тоска. Нет известий ни от мужа, ни от детей <…> [Е. С-ва].

Почти год, как я не брала в руки свой дневник. Этот год принес нам страшную беду, имя которой – война. Но не буду забегать вперед и постараюсь вспомнить и описать все примечательное, что случилось со мной.

Учебный год закончился благополучно, экзамены сдала хорошо. После анатомии большой компанией отправились на острова, в ЦПКиО им. Кирова. Был теплый солнечный день. Мы бродили по парку, катались на лодках, любовались тенистыми аллеями, великолепными дворцами и видом на Финский залив. Поговорили обо всем, о сданных экзаменах, предстоящих каникулах, планах на будущее. Все было чудесно!

21 июня уехала на дачу в Карташевку. Поселилась в том же доме и у той же хозяйки, что и в прошлом году, только комната досталась получше. Комната славная, к тому же я оказалась не одна, а с девочкой из нашего двора Тамарой С.

На другой день мы были потрясены. Германия напала на нас! Боже, как это подло и низко! Заключить договор и так вероломно обмануть!

Мы не поехали домой, остались до 14 июля. За это время мы увидели много интересного. Карташовка расположилась вдоль важного шоссе, и по нему по несколько часов ежедневно двигались войска: танки, пушки, бойцы в кузовах грузовиков, пешем строю или подводах. Мы приветствовали красноармейцев, бросали им ветки сирени, они весело улыбались нам в ответ. У деревни движение приостанавливалось и возникала суета. Хозяйки стремились угостить бойцов. Кому молока, кому хлеба, кому просто воды.

Все это продолжалось недолго. Стали приходить неутешительные вести, потянулись беженцы из-под Пскова и Луги. Фронт неумолимо подходил к нашей деревне. Начались бомбежки в десяти, восьми, пяти километрах. Пришлось уезжать.

В городе несколько недель болталась без дела. Клара пошла на курсы медсестер. Я ходила в школу и помогала там. Потом перешла в райком ВЛКСМ. Там работала вместе с Диной, Тамарой и Леней. Поближе познакомилась с Диной, славной девочкой, простой и спокойной. С моей лучшей и самой близкой подругой Нелей виделась не очень часто. Ей приходилось много помогать маме, так как они собирались уезжать.

В первых числах августа приезжал Витя. Его произвели в лейтенанты. Он уехал в Москву, где получил назначение в Волоколамск, а оттуда в Рузу. Он нам все время писал, а теперь больше месяца писем от него нет.

В школе установили дежурство. Чаще всего я оставалась с Женей Баскаковым из восьмого класса. Очень славный мальчик, единственный из тех, кого я знаю, любит театр. Часами сидя на чердаке школы, мы болтали о книгах, театре, о себе.

Неля 8 августа уехала с семьей в Казань. Перед отъездом я два дня провела у нее дома. Жалко ей было уезжать из любимого города. Но мы надеемся, что все будет в порядке и скоро уехавшие смогут вернуться.

Ровно через месяц после ее отъезда 8 сентября нас впервые бомбили. Я на пару с Леней М. дежурила в школе. Мы беззаботно болтали и вдруг услышали нарастающий грохот зениток. Ничего подобного нам слышать не доводилось. Мы подошли к окну, было около пяти часов. На небе ни облачка, солнце клонилось к закату, но было светло. Мы поднялись на крышу. Город простирался перед нами. В небе были хорошо видны самолеты с крестами, в окружении разрывов зенитных снарядов. К сожалению, они не приносили вражеским машинам заметного вреда и те продолжали свой смертоносный маршрут.