Блокадные будни одного района Ленинграда

«Улицы от снега не убирались, кругом огромные сугробы, но по трамвайным путям были протоптаны две узкие дорожки. По правой люди шли длинной цепочкой в город, по левой в обратном направлении. По встречной дорожке впереди от меня упал на колени пожилой, элегантно одетый в дорогую шубу мужчина, с рук его упали меховые рукавицы, он громко прокричал: „Граждане, ну дайте хоть кто-нибудь кусочек хлеба. Я же сейчас умру!“. Все медленно проходили мимо, а он уткнулся головой в снег. Я обернулся и увидел, как его оттаскивают с дороги несколько человек. Бесконечная цепочка двигалась дальше, а у дороги то и дело попадались замерзшие трупы»[440].

Следующей зимой, исчерпав собственные организаторские ресурсы и не рассчитывая уже на «силу большевистского слова» у политорганизаторов и комиссаров домохозяйств по привлечению горожан к уборке снега, партийно-советские районные руководители подключили милицию.

«Кругом горели дома, их никто не тушил. Снег не убирался до 1943 года», – вспоминала В.Е. Вартанова (в 2006 г.), с осени 1941 г. и до расформирования подразделений МПВО в Ленинграде служившая бойцом-разведчиком[441].

Помимо уборки снега разного качества, в конце ноября 1941 г. власти Ленинского района рассмотрели вопрос и об утилизации мусора. «В связи с трудностями вывоза помоечного мусора за пределы района организовать временную свалку помоечного мусора в бесплатной части парка им. 1 Мая на Собачьем острове»[442].

По случаю ли, но Березовый остров «переименовали» – в Собачий.

Районной конторе коммунального обслуживания вменялось составить смету на обустройство и содержание свалки и «взимать плату за свалку мусора по установленному Горисполкомом тарифу». Свалку надлежало «пустить в эксплоатацию» через два дня с момента принятия данного решения – 24 ноября.

* * *

Наступившая зима 1941/1942 гг. «была особенно тяжелой. … Вместо ламп горели коптилки. Мы жгли машинное масло. Дров не было, сжигали во времянках все, что попадало под руку. Воды не было, растапливали снег и этой водой мылись, и из нее готовили чай. Мы брали воду в Екатерингофке и в нынешнем парке ХХХ-летия ВЛКСМ»[443].

6 декабря 1941 г. прекратилось центральное отопление жилых зданий. Исполком вынес решение «О снабжении населения кипятком», а в конце декабря Управление милиции города известило население «о проведении годового технического осмотра авто-мототранспорта г. Ленинграда»[444].

Когда встали трамваи на проспекте Стачек, от железнодорожного виадука до Нарвских ворот пустили маневровый паровоз с одним трамвайным вагоном, окрещенным «подкидыш». «Курсировал он нерегулярно. То обстрел начнется, то дрова кончатся или вода в тендере замерзнет»[445].

К концу декабря трамвайное и троллейбусное движение в центре города практически прекратилось. «При обесстекливании квартир приходилось переселяться к родственникам или знакомым. Этим пользовались воры»[446].

1 октября 1941 г. Исполком своим решением «О порядке заделки поврежденных окон» обязал председателей райисполкомов и руководителей предприятий и учреждений «обеспечить закрытие всех ранее выбитых окон в пятидневный срок, а в дальнейшем обеспечить такой порядок, при котором выбитые стекла заделывались бы в течение 24 часов». «Заделку выбитых окон производить в наружных рамах фанерой по-зимнему: на шпильках и с применением замазки». «При заделке внутренних рам применять картон, тарную дощечку и другие материалы с заделкой их также по-зимнему»[447].

Дом № 9 по Сутугиной улице.