Блокадные нарративы

сколько раз мы бродили по любимым улицам города и строили планы о будущем, многого хотелось. Не будем мы, наверное, больше ходить вместе. Проклятая война повернула все вверх дном. Все наши планы и мечты разбились о твердое и жестокое слово: война! Чорт возьми, неужели это конец неужели это конец?.. А жить хочется! Нет, мы победим, победим наперекор всем и всему. Мы не погибнем. Мы не можем не победить, потому что… не все ли равно почему? Победим и точка! Ленинград падет, Москва устоит! Москва падет, поднимутся сотни и тысячи городов с многомиллионным населением и от гитлеровской Германии останется одно воспоминание!! Так будет обязательно![181]

Один из способов закрепить ощущение причастности к более широкому сообществу страдания, позволявшему сохранять достоинство и надежду, состоял в том, чтобы определить место города на более широких картах военных действий. Бенедикт Андерсон предположил, что одним из предпосылок современного представления о нации стала карта: границы и контуры карт обозначают и разграничивают общества более отчетливо, чем это делает физический мир, и таким образом обеспечивают мощные маркеры смысла и идентичности[182]. И сданные, и в конце концов отвоеванные города насыщали социальное пространство родины эмоциями и эмпатией: подобно ленинградцам, СССР страдал, терял территорию так же, как ленинградцы теряли массу тела и близких. Петр Самарин вклеивал газетные статьи о различных событиях войны в дневник – большинство из них описывали места и события, делая географию родины более абстрактной и расплывчатой, хотя и не менее значимой. Алексей Евдокимов пересыпал свой дневник краткими новостями о делах на фронте и местах ведения боев. В мае 1942 года он писал о серьезных столкновениях Красной армии с немцами в Керчи и Харькове: когда эти битвы приведут к тысячам трупов, «программа будет выполнена» и Красная армия изгонит врага[183] – эта дневниковая запись снабжена картой Южного фронта (на обороте карты находилась компиляция статей из «Правды» под заголовком «Блокада прорвана!»[184]). Новые события, казалось, наполнили его энергией, он будто жил ради того, чтобы трудиться: «Я готов работать без сна, готов разрыть горы, но только бы скорее победить – хорошо жить»[185]. В сентябре 1943 года он вклеил в дневник вторую карту, не слишком подробную, но демонстрирующую военное наступление в цвете. Два года Евдокимов носил эту маленькую карту в кармане, отмечая сданные и отвоеванные города, а потом «Карту вклеил [в дневник. – Дж. Х.] как память трудных и напряженных дней… Я за эти годы изучил географию так, как нельзя ее изучить за… лет пребывания в географическом институте»[186].