Блондинка

На площадке то и дело звучали аплодисменты. Для Монро то был первый полный день съемок, она болела & держалась рассеянно & ходили разные слухи & еще на съемках с похоронным видом постоянно торчал ее муж, высокий бледный очкарик & все равно она пела: «Хочу, чтоб любил ты меня», чтобы завоевать их сердца, & все они обожали свою Мэрилин, еще как! Первым всегда начинал аплодировать В., что понятно, ведь это всегда режиссерская прерогатива, затем к нему присоединялись остальные & восхваляли Блондинку-Актрису, а она смотрела в пол & покусывала нижнюю губу чуть ли не до крови & сердце ее, успокоенное препаратами, тяжело стучало, когда она пыталась понять, лгут ли эти люди осознанно или обманываются, сами того не понимая. Дождавшись окончания аплодисментов, она говорила тихо:

– Нет, я хочу попробовать еще раз.

Снова эта дурацкая маленькая укулеле, игрушечный инструмент, символ ее игрушечной жизни & игрушечной блондинистой души. Снова соблазнительно и вызывающе двигалось тело большой куклы, похожей на чудовищную помесь Мэй Уэст и Малышки Бо-Пип. Камера, словно вуайерист, восхищенно разглядывала жирноватое тело Душечки & юмор ситуации (между камерой & зрителями) был вот в чем: тупая Душечка не понимала, что осталась в дураках. Душечка должна играть, пока не сдохнет к чертовой матери хочу чтоб любил ты меня никто кроме тебя хочу чтоб любил ты меня один только ты Пучеглазый всезнайка Шофер-Лягушка, не мигая, пялился в зеркало студийного лимузина, он был сородичем Нищенки и знал о ней все хочу чтоб любил ты меня никто кроме тебя хочу чтоб любил ты меня хочу чтоб любил ты меня хочу дуди-дидл-ду! дуди-дидл-ду! хочу…

– Нет. Я хочу попробовать еще раз.

Мало-помалу игра Душечки становилась все лучше. В ней появлялась некоторая утонченность хотя Душечка была всего лишь секс-карикатурой в очередном секс-фарсе одни мужчины создавали его для других чтобы все мужчины могли вдоволь нахохотаться Душечка была всего лишь «Джелло[75] на пружинах» эта роль просто оскорбление & насмешка над Монро и однако же роль Душечки написана специально для нее да и кто кроме Блондинки-Актрисы мог бы сыграть Душечку?

– Нет. Я хочу попробовать еще раз.

Хочу чтоб любил ты меня ты только ты Нет, не так резко! Но она уверена, что не говорила резко. Спросите парикмахера, спросите гримера Уайти, они свидетели! Она прислушивалась к хрипловатому шепоту Мэрилин словно с расстояния, как слушают голос в телефонной трубке, была уверена, что резко он не звучал. Настоящую резкость она всегда держала про запас. Но опасения насчет резкости все же были. С тех пор как она вернулась на Студию, от нее ждали резкости, как ждут остроты от блестящего лезвия бритвы. Достаточно было послушать, как она говорит прославленному режиссеру, нанятому Студией по ее прихоти:

– Послушайте, мистер. В вашем дурацком фильме снимается Мэрилин Монро. Вам нужно использовать ее образ, а не засирать его. И сраться с Мэрилин тоже не советую.

Словно она умерла, а потом вернулась к нам, но уже другим человеком. Говорят, что она потеряла ребенка. Должен был родиться мальчик. Что пыталась покончить с собой. Утопиться в Атлантическом океане! Монро всегда отличалась храбростью.

После ненужных & совершенно лишних аплодисментов она растерялась, следующий дубль вышел провальным, она забыла слова, и даже пальцы ее подвели – она брала на укулеле не те ноты & вдруг начала всхлипывать без слез, стучать кулаками по бедрам (шелковый наряд Душечки облегал ее так плотно, что она не могла даже сесть & ей приходилось «отдыхать» полулежа в специально разработанном для такого случая приспособлении). Заверещала как резаная & в ярости стала рвать на себе только что обесцвеченные волосы, жесткие и ломкие, как стеклянные нити & собралась уже расцарапать себе наштукатуренное детское лицо, но тут вмешался сам В.:

– Нет, Мэрилин, не смейте! Ради бога!

Наверное, увидел в ее безумных глазах собственную судьбу. Доктор Фелл, штатный врач Студии, не отходивший от съемочной площадки и Монро, тут же подоспел на помощь вместе с медсестрой & увел эту рыдающую истеричку. Увел в гримерную для звезд, некогда принадлежавшую Марлен Дитрих. Кто знает, что он там сделал. Может, укол волшебного зелья прямо в сердце?