Блудница

— Откровенно говоря, это единственное, для чего я использовала магию, если речь шла обо мне самой. Я помогала еще нескольким людям, но мне было очень страшно, потому что я видела, что сделали за это с моей мамой.

В ее глазах Грегор видел, что она ищет в нем понимания. Была в ее взгляде и глубокая печаль, которая появлялась каждый раз, когда она вспоминала о гибели своей матери. Он не мог винить ее в этом, ибо испытывал то же при мысли о безвременной кончине своего отца.

— Как бы тебе хотелось использовать свой дар?

Она бросила на него обжигающий взгляд, словно знала, что провести его не так просто.

— Наша магия должна использоваться во благо, для исцеления и обучения новому. Она помогает нам наслаждаться любым временем года и взывать к природе, чтобы она продлила наш век на этой бренной земле. Те, кто этого не понимает, стремятся нас оклеветать и очернить и подвергают нас гонениям. В детстве я не использовала магию, и лишь спустя много лет, когда сбежала, мне пришлось прибегнуть к ней, чтобы защититься. Что же до моего основного занятия, то здесь мой дар — большая удача, я это знаю. — Она вздохнула. — Мне всегда удавалось избегать болезней и беременности, но даже этот факт вызывал у остальных женщин удивление, отчего же мне так везет в сравнении со всеми остальными. Вот так они и узнали правду обо мне, ведь и раньше ходили слухи, что я не такая, как остальные.

Грегор кивнул. Он понимал, что она вынуждена была ходить по лезвию бритвы. Использование магии ради безопасности подвергало ее новой опасности. Слава богу, она могла защитить себя. Он провел ладонью по ложбинке между ее грудями, вниз по мягкой линии ее живота, где ее обнаженная кожа была еще горячей после их любовных утех, положил ладонь ей на живот.

— Ты можешь отторгать мужское семя, вот здесь?

Она кивнула.

— Я так давно применяю это заклинание, что теперь, боюсь, мне уже не вернуть… — Она отвернулась, так и недоговорив.

Грегор понимал, какая боль терзает ее, какое чувство страха и безутешной утраты испытывает она. Он сострадал, он жаждал избавить ее от этих горьких ощущений. Он думал, что Джесси груба и меркантильна, но внутри она оказалась нежной, и женственной, и грезящей о том, для чего была создана — для страсти, любви, покоя и безопасности, теплой постели и жизни лучшей, чем та, что до сих пор доставалась ей.

— Тихо. Успокойся. Все лучшее впереди. Нужно верить в это.

— Да, мы должны верить, так как только это позволяет нам оставаться в живых. — Она взяла его ладонь, что лежала на животе, и их пальцы сплелись. Это была попытка сменить тему разговора. — С проститутками и их детьми происходят ужасные вещи. — Ее голос изменился, уязвимость и слабость исчезли, и все же Грегор чувствовал их, потому что уже не мог забыть эти мечтательные нотки, полные тоски. — Я видела, как дети умирали от голода, видела женщин, которых избили и бросили умирать в водосточной канаве. И тех, что умирали от сифилиса. — Джесси сжала свои прелестные губы и замотала головой, словно не желая больше говорить об этом.

Наконец Грегор все понял. Он сел, уперев локти в колени, провел ладонями по волосам, пропуская их сквозь пальцы.

— Тебе не придется возвращаться туда. Я удвою сумму, что обещал заплатить тебе. Ты сможешь с комфортом добраться до Северного нагорья и начать там новую жизнь.

Джесси села, прильнув к нему, и положила ладонь на его руку. Стараясь не обидеть его, она промолчала и только кивнула в знак согласия.

— Чем скорее ты добудешь необходимую информацию, тем скорее окажешься в полной безопасности, и с этим делом будет покончено, — сказал он, набираясь решимости. — Мистер Грант, чиновник, — ты помнишь его?

Джесси кивнула.

— Я говорил с ним прошлой ночью, и он сообщил мне, что в скором времени планируется распродажа земли и скота. Определенно именно Уоллес распродает имущество. Все, что от тебя требуется, — это выяснить, какие именно земли будут выставлены на аукцион, и тогда я смогу поторговаться и за территорию и за скот.

Он заметил, как дрогнул уголок ее рта, а в глазах мелькнула озорная искорка.

— А какую землю вы бы предпочли, Грегор?

Он уже хотел ответить, но остановился и смотрел на нее, постепенно осознавая всю силу и ценность ее таланта. Неужели это может быть правдой?

— Ты думаешь, что могла бы проконтролировать и это?

— Думаю, да.

Если бы ей удалось повлиять на выбор земель для продажи, это было бы замечательно. Он в восхищении смотрел на нее, и казалось, не мог даже сдвинуться с места от изумления.

Вдруг она задрожала и потянулась за своей сорочкой и надела ее.

— Вы хотели бы вернуть поместье своего отца, Штратбан?

Вопрос вернул его к действительности.

— Да. — На душе у него было тяжело, когда он думал об этом. — Сам я уже не смогу вернуться в Штратбан, это знаю точно. Но хотел бы видеть, что тот, кто арендует эту землю, трудится и использует ее во благо и счастлив на этой земле. Хочу, чтобы там все снова стало как в старые добрые времена.