Блудное чадо

Тут только Воин Афанасьевич заметил в комнате молодого человека, который уже был покоевым. Он носил французское платье, которое не казалось смешным на его тонком стройном стане. При мысли, что теперь придется одеваться таким странным образом, Воин Афанасьевич содрогнулся.

Светлые волосы юноши были довольно длинными и завитыми. Под брасьером из вишневого бархата на нем была рубаха из тончайшего батиста с рукавами неимоверной ширины и с напуском над поясом. Складки собранных вокруг изящной кисти рукавов рубахи и роскошные кружевные манжеты выглядывали из рукавчиков брасьера. Кроме того, юноша носил одежду, которую так и хотелось назвать юбкой: поверх пышных широких серых штанов, завязанных над коленями, были надеты другие, лиловые, тоже очень широкие, но короткие и отделанные лентами и бахромой. Кружевами были украшены и его тонкие ноги в белых чулках: эти присборенные кружева падали от подвязок чуть ли не до туфель.

– Благодарите… – прошептал отец Миколай.

Он сам помог Ордину-Нащокину-младшему приготовить краткую благодарственную речь на самой блистательной латыни. Заодно он заметил, что, кабы Воин Афанасьевич получил образование во Львовской или иной коллегии, сейчас не пришлось бы с мучениями ставить глагол в нужную форму времени.

После благодарственной речи они вышли втроем – отец Миколай, Янек и Воин Афанасьевич.

– Рад тебя видеть, – сказал отец Миколай юноше. – Нет ли новостей?

– Косинский поехал за новостями, – ответил тот. – И поручение, мной данное, тоже обещал выполнить, как только позволят обстоятельства.

– Будь сейчас очень осторожен, а лучше – держись подальше.

– Я так и делаю.

Отец Миколай улыбнулся:

– Ты далеко пойдешь, Янек. Пан… погодите… Вспомнил! Вот чьим сыном мы вас сделаем – сыном Феликса Сайковского! Сайковский – вот человек, знакомством с которым вы когда-нибудь будете гордиться. Пан Ян Мазепа…

– … к вашим услугам, – завершил юноша. – Пойдемте, я помогу вам устроиться в замке.

Неделю спустя московиты преобразились. Правда, им выдали не французское, а пока что немецкое платье, но волосы завивать велели.

Васька перенес это без лишних страданий, но Воин Афанасьевич маялся невыносимо – сам не понимал, кто он теперь, лицо мужеска пола или девка.

Обычные обязанности пажа включали в себя дежурства в сенях перед личными покоями его величества, беготню с поручениями, участие в торжественных выходах, поездках и пирах. Чтобы исполнять поручения, необходимо было знать в лицо всех обитателей Вавельского замка. Воин Афанасьевич недоумевал: стоило ли браться за такую должность человеку образованному, умеющему составлять важные письма? Он даже спрашивал отца Миколая, но тот ответил:

– Во-первых, вам тут идет немалое жалованье. Это плата за будущие услуги. Во-вторых, вы знакомитесь с правильно устроенной придворной жизнью. Когда-нибудь эти знания потребуются и при дворе русского царя. В-третьих, вы учитесь вести себя, как подобает кавалеру, а не олуху неотесанному из захолустья. Это все необходимо. Как только вы освоитесь, будете выполнять задания не только его величества, но и мои. Вы ведь не откажетесь выполнить одну-две скромные просьбы?

– Не откажусь.

А что еще мог ответить Воин Афанасьевич?

– Хорошо, что вы умеете повиноваться, – заметил ксендз. – Это качество вам не раз пригодится. Я знаю, вы сейчас скучаете по комнате в Кокенгаузенском замке, где бумаги, книги и лексиконы. Но человек, желающий многого добиться, не должен запирать себя в четырех стенах. Однажды вы вспомните мои слова…

Не то чтобы Ордин-Нащокин-младший так уж скучал. Просто он был приучен к определенной умственной работе, ее-то и недоставало.

Что касается Васьки Черткова, он легко освоился в Вавельском замке. Живя в комнатке вместе с Воином Афанасьевичем, он должности пока не имел, но имел много свободного времени и вовсю знакомился с хорошенькими паненками, бывшими при дамах для услуг. Они и подсмеивались над красивым молодцом, и учили его светскому обхождению, так что из Васьки понемногу получался настоящий придворный кавалер – с пустой головой, красивыми волосами, умеющий грациозно кланяться, целовать ручки и поднимать оброненные платочки.

При этом Васька полюбил смотреть на картины. В замке их было немало – и портреты, и батальные сцены, и голые люди, мужчины и женщины, занятые не тем, чем обычно занимаются голышом, а что-то изображающие. Он спросил пана Янека, и тот с большим трудом втолковал ему, что такое греческие и римские боги.

– Что ж они без кафтанов? И без штанов? – спросил Васька.

– Отчего же они должны быть в кафтанах?!

– В Кремле же были.

Васька вспомнил давнюю историю, слышанную от стариков: как на кремлевских стенах расставили мраморных болванов, купленных в дальних землях за большие деньги, как народ возмутился, и покойный государь велел пошить болванам особые суконные кафтаны. Пан Янек объяснил как можно проще: в тех краях, где эти боги водились, жарко, как в бане, а кто же в баню ходит в штанах?